Другая жизнь, совсем другая! Тихо, спокойно. Ах, как же тихои как спокойно! Неужели настанет день, когда тишина и покой придут в еесмятенную душу? Ведь именно за этим она явилась сюда… нет, прибежала!

Прибежала, спасая жизнь.

* * *

…Конечно, все случилось из-за той передачи, которую Тинаувидела по телевизору. Вернее, это был сюжет в программе «Вести» – короткий, нотакой страшный, что становилась по-человечески понятна нерешительностьтелевизионщиков, показавших его чуть ли не через неделю после случившегося.Водитель французского туристического автобуса внезапно умер за рулем, и этамахина, полная обезумевших от ужаса людей, какое-то время моталась поскоростному шоссе, круша все встречные автомобили, пока не опрокинулась и невзорвалась. На беду, тут оказался еще один автобус. А машины неслись напредельной скорости, врезаясь друг в друга, не успев затормозить. Туман исильный гололед, которого никто не предполагал в апреле, также сыграли своюроковую роль… Кошмар, не поддающийся описанию. Даже у этого зомби, ведущего«Вестей», дрогнул голос, когда он подводил жуткие итоги: всего пострадало околовосьмидесяти пяти человек, а тридцать семь погибло. Во Франции объявленнациональный траур… На Тину это произвело такое впечатление, что приснился тотсон. Приснился потому, что Валентин был во Франции, он должен был вернуться ещедва дня назад, но не вернулся – и даже не позвонил. Не предупредил, чтозадерживается.

Ну что ж, бывает и такое. Почему надо сразу думать о самомстрашном? И прежние его командировки не всегда укладывались в спланированныеграфики!

Тина убеждала себя, что все в порядке, однако никак не моглаизбавиться от неприятного чувства. Это было, если хорошенько разобраться, дажене беспокойство, а раздражение. Ну, попросту злилась она на Валентина. Франция– страна цивилизованная. Из любого автомата в любом провинциальном городке,каком-нибудь богом забытом Монпелье, можно спокойно позвонить в Нижний Новгороди сообщить: «Дорогая, все в порядке, задерживаюсь». И это ведь нисколько неущемит мужского достоинства, а будет лишь проявлением обычного человеколюбия.Чтобы любимая, не побоюсь этого слова, женщина не дергалась, не комплексовала,не видела страшных снов, наконец!

Тину к тому же очень огорчало, что обиженное подсознание длярасправы с Валентином выбрало именно Сакре-Кер. Это место ей больше всегопонравилось в Париже, который, сказать по правде, слегка не дотянул до идеала,созданного воображением. Очередной пример того, что не следует слишком многождать от жизни, она непременно обманет. Уж кому-кому, а Тине не раз приходилосьв этом убеждаться. Печально, если и Валентин окажется очередным «идеалом», скоторого столкновение с реальностью сдует радужные перышки!..

К тому времени, когда Тина дошла до остановки, ей почтиудалось убедить себя, что жить надо проще, не ждать от судьбы вечногопраздника. И сейчас она думала только о прозе реальной жизни: о том, что онаопять опаздывает в редакцию, а не видно ни автобуса, ни троллейбуса, ни«маршрутки», и если бы она утром не возилась так долго, поминутно впадая втрагическую задумчивость, то вполне успела бы дойти пешком… В эту минуту кто-тотихонько кашлянул за плечом и сказал:

– Тина, привет!

Ну объясните, чего сердцу бухаться в пятки? Она стала самойнастоящей психопаткой с этим своим напряженным ожиданием, с придуманныминадеждами, вот идет она на работу, а из-за угла выкатывает такси, а в нем –Валентин с огромным букетом роз, которые он не около вокзала купил, а,представьте, привез из самого Парижа. Ну да, все совершенно как у классика:«Суп на пароходе в кастрюльке приехал прямо из Парижа!»

Короче, Тина вздрогнула, как припадочная, и первое, чтобрякнула:

– Боже, как вы меня напугали! – А уж потом: – Ой, Виталий,здравствуйте.

Виталий был единственным приятелем Валентина, которого оназнала. Оба молодых человека работали в областной администрации по контракту отБюро социологии и политической футурологии. В отличие от Валентина у Виталияосталась в Москве семья, и он вел себя как человек положительный: жил себе вобщежитии, к хорошеньким нижегородкам не клеился, а стало быть, в случайныесвязи не вступал, на квартиры к одиноким женщинам не переезжал и не внушал имбезумных радужных надежд. Встречались Виталий и Тина раза три, случайно.

Виталию было лет тридцать пять – постарше Валентина. Ивыглядел повзрослее: молчалив, замкнут, с непроницаемым взглядом, но при этомвежлив и любезен, как бывают вежливы и любезны только москвичи – когда это имнужно. В иных ситуациях человечество для них, как известно, не существует, темпаче – провинциальное российское человечество.

Однако сейчас Виталий показался Тине совсем другим. Онулыбался, да, – но улыбка то и дело сползала с его уст. Он спрашивал оздоровье, о настроении, о делах – но явно не слышал ее ответов. Он мялся,поглядывая в ту сторону, откуда должен был появиться наконец хоть какой-нибудьтранспорт, но Тина ощущала, что Виталию до смерти хочется оказаться как можнодальше отсюда вообще – и от нее конкретно. Хорошо бы и вовсе в другом городе. Инетрудно догадаться, в каком именно…

– О, мой троллейбус! – с облегчением воскликнула Тина. – Авы едете?

Виталий с удивлением уставился на подошедший троллейбус, апотом схватил Тину за руку как раз в ту минуту, когда она уже сделала движение,готовая врезаться в людской водоворот, закипевший у троллейбусных дверей.

– Погодите-ка, Тина, – негромко сказал Виталий. – Надопоговорить.

– Да вы что, я же опаздываю! – вскричала она возмущенно, нотут же осеклась.

Что-то случилось. Что-то плохое. Он пришел не просто так.

Близко взглянула ему в глаза.

– Ну что? – спросила глухо.

…Потом, вспоминая, она дивилась своим мыслям. Была уверена:Виталий пришел сообщить, что Валентин не вернется. И сколько возможных причинэтого невозвращения промелькнуло в голове, начиная от роковой любви с первоговзгляда к хорошенькой парижанке до вдруг обнаружившегося семейства, состоящегоиз жены, тещи и семерых детей, орущих по лавкам. Сколько причин, кромеистинной!

– Давайте отойдем, – пробормотал Виталий, не отпуская ееруки и силой увлекая в тупичок возле служебного входа в Оперный театр, рядом состановкой.

Он что, боится, что она устроит истерику или хлопнется вобморок?

– Я даже не знаю, как вам сказать, – бормотал Виталий, прячаглаза.

– Да не тяните кота за хвост! – выкрикнула Тина в сильнейшемприступе раздражения. – Валентин что – погиб?