На квартиру уже не еду. Сразу к родителям в Раздоры, такая неплохая деревушка на Рублёвском шоссе в пяти километрах от МКАДа, место, где я вырос. Мама только рада будет. Пока еду, всё никак не могу отделаться от этих жутких мыслей... о том доме… После таких картинок начинаешь задумываться о большем, чем о своём успехе и желании кому-то что-то доказать.

Я вот всю жизнь чего-то хочу добиться, но у меня есть для этого хорошая, устойчивая почва под ногами. Условия... а у неё нет ничего.

Загоняю тачку в гараж, поднимаясь в дом. Все ещё спят. Прохожу на кухню и делаю себе кофе. Восемь утра, ну у меня есть пару часов, чтобы отоспаться.

Я сплю до обеда, ровно до тех пор, пока в комнату не заходит сестра. Приподымаю голову, всё ещё сонными глазами смотря на Тейку.

- Чего тебе, нечисть?

- И я тебя ужасно рада видеть, - залезает на кровать, начиная меня тормошить.

- Тея, дай поспать.

- Ник, там все уже тебя заждались, в предвкушении новостей с утра бегают. Просыпайся.

- А сколько времени?

- Четыре.

- Сколько?

- Ага, - заваливается рядом, рассматривая свой маникюр.

- Чёт меня накрыло. А ты чего здесь тусуешь?

- Бесит все.

- Ладно.

- Даже не спросишь почему?

- А надо?

- Было бы не плохо.

- Ну, ты же на пять часов рассказ растянешь.

- Вот такой у меня брат, любящий, всегда сестру поддержит.

- Не нуди. На час раньше бы разбудила, вообще бы обматерил.

- Это да, это ты можешь. Мелочь пузатая.

- Ха-ха.

- Так что? Подписали?

Переворачиваюсь на спину, закидывая руки за голову.

- Ну? Никита, блин.

- Подписали.

- То есть ты теперь в команде «Мерседес»?

- Ага.

- Ну я тебя поздравляю. Дай обниму.

- Ой, давай без этого.

- Представляешь мамину реакцию? Может, зря ей не сказали?

- Ты разве не знаешь маму? Если ей такие вещи заранее сообщать, она до момента подписания тебе весь мозг съест. Хотя сейчас тоже не легче. Она будет рыдать, что со мной теперь что-нибудь случится.

- Причём громко так рыдать, показательно. Чтобы папа получше слышал, что это он виноват в твоей помешанности на спорте.

- Ага. А потом пойдёт бабушке звонить, с повторными жалобами.

- Короче, папе я сегодня желаю терпения. Потому что если у нас кто и виноват, то виноват всегда кто? Папа!

- Бесспорно, - ухмыляюсь, поднимаясь с кровати, - футболку мне найди в шкафу, умоюсь пока пойду.

- Я тебе не горничная.

- А могла бы и прибраться.

- Фу, ты хам!

- Я знаю. Футболку тащи.

Пока я чищу зубы, Тейка стоит в дверном проёме ванной, чавкая жвачкой. Бесит эта её привычка, она это знает и специально на нервы действует.

- Ник, вот скажи, почему вы все такие пришибленные?

- Мужики?

- Спортсмены, - вздыхает.

- Как я понял, Кирсанов в Москве?

- Да

- И?

- Что «и»? Он не имеет ко мне никакого отношения!

- Точно?

- На сто процентов.

Пожимаю плечами.

- Спасибо, ты настоящий брат. Поддержка это твоё. Как тебя Лерка терпит?

- Обожествляя, - ржу, вытирая рожу полотенцем.

- Так и знала, что она втайне тебе поклоняется.

- А то. У нас есть маленький алтарь.

- Пошли вниз уже. Божество.

- Пошли, - натягиваю футболку по дороге в гостиную.

Мама сидит ко мне спиной, ярко жестикулирует и что-то очень тихо говорит отцу. Он, стоящий к нам лицом, широко улыбается, заметив нас с сетрой.

- Доброе утро!

- И тебе того же, пап, - зеваю, идя к нему поздороваться.

- Не при маме будет сказано, но говорить надо. Подписал?

- Подписал.

- Что он подписал?

- Контракт.

- Какой контракт?

- С «Мерседесом», - тру шею.

- Что? – поднимается с дивана. - Ты знал? – отцу.

Папа обнимает её за плечи, а Тейка усаживается в кресло, наблюдая за всем этим с интересом.

- Прекрасно, все всё знали!

- Мам, ты бы стала волноваться. Я попросил отца не говорить тебе.

- То есть сообщать вот так, по факту, для вас с отцом норма. Прекрасно просто! Великолепно! – она взмахивает рукой, после чего выбирается из отцовских объятий.

- Герда, это вынужденная мера.

- У тебя всё вынужденная мера.

- Мамулечка, - Тейка, как порхающая бабочка, окутывает маму своими ручками, - мы не хотели тебя волновать раньше времени, мы же тебя любим. Очень-очень.

- И ты всё знала?

Накрываю лицо ладонью.

- Спалиться так тупо надо уметь.

- Ой, отстань, - отмахивается, - ты же не обижаешься на нас?

Мама гордо вытягивает шею.

- Я подумаю. Давайте обедать, или ужинать уже, не знаю.

Мы с Тейкой идём впёред, оставляя родителей одних. Папа что-то тихо-тихо объясняет маме, а мы заворачиваем за угол.

- Даже вот не говори сейчас ничего, понял?

- Молчу.

Вытаскиваю телефон, видя на экране двадцать пропущенных от Лерки. Блин, забыл про неё. Набираю, замечая, как систер кривит лицо, она так «любит» мою Валери, врагу не пожелаешь, чтоб его ТАК любили.

- Никита, - раздражённый голосок, режет слух.

- Привет, я только проснулся, не слышал, что звонила.

- Будем считать, что я поверила и не знаю, что ты вчера тусил с Жориным.

- Хорошая считалка. Мне нравится.

- Не ёрничай.

- Никогда в жизни.

- Блин, Ник, будь серьёзнее уже. Ты помнишь, что мы сегодня идём на открытие выставки моей подруги?

- Это которая недоактриса?

- Очень смешно. В восемь за мной заезжай.

- Ладно. До вечера.

- Целую и люблю. Я так соскучилась.

- И я.

Ди

Зачем он мне помог? Разве ему есть дело до таких, как я? Странный.

В обед я грею три ведра воды и выливаю их в ванну. Моюсь, натирая тело мочалкой чуть ли не до дыр. Ненавижу эту вонь, мне всегда кажется, что запах нашей квартиры въелся во все мои вещи, кожу.