День, когда она познакомилась с Павлом Волковым, был ослепительно солнечным, наполненным всеми присущими маю ароматами. Все вокруг цвело и благоухало, небо было голубым и бездонным. Выйдя после занятий из института, Соня с удовольствием вдохнула вкусный воздух и стала размышлять, чему посвятить оставшуюся часть такого прекрасного дня. Пока она перебрасывалась репликами с другими студентами, ее окликнули.

— Сонечка, у тебя на сегодня все? Занятий больше нет? — остановил ее на пороге Анатолий Михайлович, преподаватель теории музыки с очень музыкальной фамилией Глазунов, у которого Соня вообще-то была в некотором долгу. Глазунов обожал оперу, а еще больше — свою третью по счету жену, высокую брюнетку, которая имела глубокое, тембристое меццо-сопрано, и Соне оперная дива Глазунова тоже очень нравилась. Благодаря объединяющей их любви к оперному искусству, Соне иной раз прощались некоторые шероховатости в выполненных заданиях, и она получала оценки, поставленные часто не по реальным заслугам, а из хорошего отношения к ней преподавателя, с которым она с удовольствием обсуждала все театральные постановки и успехи его супруги.

— Да, Анатолий Михайлович, — шагнув навстречу, ответила девушка, — на сегодня я уже отстрелялась.

— Деточка, тогда я тебя кое о чем попрошу, — сказал преподаватель, взяв Соню под локоть и увлекая назад, в здание института.

Соня и не думала сопротивляться. Теоретические предметы она терпеть не могла, для нее они были такой же костью в горле, как математика в ненавистной школе, поэтому хорошим отношением теоретика она очень дорожила и готова была помочь во всем, о чем ее попросят.

— Мои все разбежались, — развел руками Анатолий Михайлович, — некого попросить, как ветром всех сдуло. Можешь немного задержаться?

— Конечно, Анатолий Михайлович, — весело отозвалась Соня. — Что за дело?

Они шли по коридору в направлении кабинета Глазунова.

— У меня есть один добрый знакомый, — начал объяснять музыкальный теоретик, — у нас дачи рядом, приятельствуем домами, так сказать. У него сын — способный парень, пишет песни. Он заканчивает школу милиции. Так вот, у них там какой-то смотр-конкурс, на котором он должен будет исполнять свое сочинение. Но парень нотной грамоте не обучен. А он хочет, чтобы песня исполнялась ансамблем. В общем, дело плевое: он тебе сыграет, нотами это запиши, да и все.

— А на чем он играет, раз нот не знает? — удивилась Соня.

— Девочка, разве все, кто бренчит на гитаре, знают ноты? — поправил ее учитель. — Вчера вечером на даче он у меня совета попросил, я сказал, чтобы он пришел сегодня, а сам забыл. Парень пришел, а всех моих теоретиков уже и след простыл. Неудобно, что он зря ехал. Поможешь?

Информация о парне, который заканчивает школу милиции и пишет милицейские песни, Соню совершенно не вдохновила. Можно себе представить, что это за песни такие! Но деваться некуда, да и задание представлялось легким: что может написать милицейский выпускник? Три ноты, три аккорда. Ерунда!

Анатолий Михайлович пропустил Соню первой в кабинет и представил находящегося там молодого человека:

— Вот, Сонечка, познакомься, — сказал он, — это Павел, ему нужна небольшая помощь. Вы можете располагаться здесь, сейчас тут занятий не будет. Я вас оставлю, можете спокойно заниматься.

Как только преподаватель вышел, парень сделал Соне шаг навстречу.

— Не ожидал, что придется иметь дело с такой очаровательной девушкой, — с комплимента начал он. — Я думал, что Анатолий Михалыч мне какого-то своего зубрилку откомандирует. К встрече с принцессой, простите, оказался не готов, если бы знал, какой меня ждет сюрприз, захватил бы с собой самую красивую розу. Белую. Достойную вас.

Соня слегка смутилась. Молодой человек улыбался, смотрел ей прямо в лицо, говорил приятные слова. Но не в этом дело. В нем чувствовался такой напор, с которым ей раньше сталкиваться не приходилось. Говорил он уверенно, ни на йоту не был смущен. Глаза девушки против ее воли стали изучать незнакомца, а молодой человек на время этих «смотрин» умолк, продолжая улыбаться, позволил себя разглядеть, как будто так и было нужно, будто это являлось обязательной частью какого-то ритуала. У Павла Волкова были аккуратно подстриженные темно-русые волосы с пепельным, почти как у Сони, оттенком, внимательные голубые глаза с длинными ресницами, широкие темные брови, хищный прямой нос, твердый подбородок. Соне показалось, что в его чертах лица есть что-то ястребиное. Павел был выше среднего роста, имел крепкую спортивную фигуру.

— Мне будет неловко демонстрировать свою музыкальную неграмотность профессионалу, — не убирая с лица улыбки, сказал парень, когда вышло время, положенное для составления первого впечатления. — Я всего лишь дилетант.

— Вам не нужно быть музыкально грамотным, если вы собираетесь служить в милиции, — ответила Соня. — Каждому — свое. Чем я могу вам помочь? Как я поняла, нужно записать вашу песню нотами?

— Именно так, — кивнул Павел, — понимаете, это будет большой конкурс, я хочу, чтобы мне аккомпанировал ансамбль, надо, чтобы ребята выучили свои аккорды. В общем, надо всю песню записать нотами и аккомпанемент тоже.

— Это ваш вузовский конкурс? В школе милиции так много сочиняющих курсантов? — удивилась Соня.

— Не совсем, — ответил новый знакомый, — конкурс межвузовский. В нем будут принимать участие и военные, ну, в общем, несколько учебных заведений.

— Захотелось блеснуть, обязательно победить? — поддела его девушка.

— Ну, — хмыкнул, пожав плечами, парень, — если не рассчитывать на победу, то зачем вообще участвовать?

— Тоже верно, — согласилась Соня. — Тогда давайте начнем.

Два часа пролетели как одно мгновение. Песня Соне неожиданно понравилась. Вообще-то ее нежное музыкальное ухо критически воспринимало самодеятельное пение под гитару, но голос у Павла оказался приятным и даже проникновенным, слова песни правильными и не содержащими штампов и безвкусной пошлости. Мелодия была простой, но мелодичной и даже оригинальной. Соня быстро записала песню на нотный лист, предложила несколько идей, которые могли бы разнообразить и украсить гармонию, на которые Павел с удовольствием согласился. Они занимались с увлечением, не считая времени, пока в кабинет не вернулся за своим портфелем Анатолий Михайлович, изрекший удивленно:

— Вы еще здесь? А я уже успел на кафедре позаседать. Вижу, что дела идут успешно, — заметил он, косясь на увлекшуюся парочку.

Соня и Павел отпрянули друг от друга. Соня, покраснев и смутившись, Павел — с видом джентльмена, боящегося скомпрометировать даму.

— Мы уже закончили, — вставая со стула, сказал он. — Спасибо, Анатолий Михайлович, Соня мне очень помогла.

— Ее и поблагодари, — ответил преподаватель.

— Ее я поблагодарю отдельно, — многозначительно взглянув на девушку, ответил Волков.

После того, как дело было закончено, Павел получил от Сони необходимые инструкции, и они якобы в деловых целях обменялись телефонами. Новый друг, разумеется, вызвался проводить девушку домой. Теплый майский вечер был прекрасен, и Соня вела себя так, как вела бы любая другая девушка ее возраста, оказавшаяся в компании привлекательного молодого человека: интересничала, старалась блеснуть эрудицией, не избегала показаться перед новым знакомым в самом выгодном для ее фигурки ракурсе. Но продолжалось это недолго, очень скоро Павел взял инициативу в свои руки, много и увлеченно говорил, смеялся, смотрел ей в глаза. Он налетел на девушку хищной птицей. Он будто ее парализовал. Соня чувствовала, что во что бы то ни стало хочет понравиться этому парню, от него шел такой мощный поток чувственной энергии, что Соня волей-неволей испытывала сильное волнение. И когда Павел предложил зайти в кафе и выпить по бокалу сухого вина, Соня даже не подумала отказаться. Бабочки трепыхались где-то в районе живота, она предвкушала момент, когда Павел отбросит свою браваду, когда ему надоест изображать роковую брутальность, когда его внимательные голубые глаза перестанут быть иронично прищуренными, а вдруг станут одновременно сумасшедшими, нежными и влюбленными. Так думала Соня в предвкушении чего-то необыкновенного, в ожидании какой-то особой женской власти, которую она, возможно, получит над этим интересным парнем. Они вышли из кафе, когда уже стемнело — так заговорились. Павел спросил, где она живет, и, крепко взяв за руку, повел в направлении указанного адреса. Перед ее домом Павел остановился, приготовился что-то сказать на прощание, но потом посмотрел по сторонам и, убедившись, что зевак поблизости нет, привлек девушку к себе. Но сделал он это совсем не так, как делали бывшие Сонины ухажеры. В его движениях была такая уверенность, что Соня не смогла даже возмутиться смелостью объятий, слишком уж откровенных для первого дня знакомства. Павел уверенно гладил ее по спине, опуская руку все ниже и ниже, целовал в губы и шею. Соня была настолько же ошарашена таким напором, сколько и возбуждена. Она дрожала всю ночь, ее тело горело, а мысли были только об этом парне — таком непохожем на всех ее приятелей. Она уснула только в четыре утра. На следующий же день отношения с Павлом стали самым главным событием ее жизни, они обрушились на нее как ураган.