с бабулей все время выясняли, кто ее видит и по какому принципу. Оказалось, границы восприятия довольно размыты. Я видела отлично и бабулю, и одежду, и эмоции, и слышала ее, как живую. Мамаша видела только сгусток энергии, судя по всему, но слышала отчетливо. Те, кто приходили, чувствовали себя неуютно, если бабуля спускалась с чердака, но не видели ее и не слышали.

Коснуться бабуля могла только меня, или поправить на мне что-то, а взять со стола даже листок бумаги — не получалось. Если связь зависела от родной крови, то почему-то мамаша ее боялась до ужаса и подойти к бабуле не могла, зато и не могла ей навредить.

Похоронные одежды для нее моя родительница выбрала белого цвета, юбку с блузкой, хотя узелок с платьем, приготовленный на этот случай, я сразу передала.

Бабуля морщилась, похоронили как в исподнем, и призналась, что любила всегда яркое платье, кофточку с пуговками и мягкие босоножки. Как в ее молодости было модно. Мы подумали и решили, что подберем все то, что ей нравилось. За руку бабулю нельзя было взять, а за новую одежду, как оказалось, можно!

Чужие приведения в длинных хламидах, судя по книжкам, в мантиях. Мантии разные по цветам: черная, темно-красная, темно-зеленая и темно-синяя. Ног не видно, все прикрыто и так же, как у бабули, пола не касаются. Передвигаются очень быстро. У нее волосы шишечкой свернуты, а у этих распущены, длинные, сами седые или блондины, непонятно. Но все в возрасте очень почтенном.

Главное, ни хвостов, ни рожек нет, значит, не тот свет все-таки!

— Не бойся нас, девочка.

Я и глаза вытаращила. Здорово, что на нашем языке говорят, недалеко, получается, перенеслась, но с чего мне бояться?

— Иди ко мне ближе, — мотнула головой парнишке, — вдвоем отобьемся.

— Ты нас всех первый раз видишь. Почему решила помочь — ему?

— Четверо на одного — неправильно.

Парень медленно ко мне подошел и остановился совсем рядом.

Как не поняла сразу — он же меня чуть выше!

Выше меня!!!

И похожи мы. Очень! Только он моложе. Не внешне, так-то он ровесник, скорее всего, а внутренне. И явно шалопай. Знаю этот тип. В каждом классе есть такие… остроумцы. Или они просто взрослеют гораздо позже.

— Это я портал тебе приготовил, — вероятно, он ждал вопроса, как я тут появилась, и ответил на автомате. Голос красивый, низкий.

— Зачем?

— Да, зачем? — привидение в черной мантии тоже приблизилось, осторожно, наверное, чтобы я не испугалась или парень не сбежал, — объясни девушке.

— Как это? — парнишка растерялся, — так положено.

— Кем? — спросила я, а привидение личико сморщило и грустно на меня посмотрело, — кем положено? Цель-то какая? Откуда ты обо мне знаешь? Кто ты?

Парень совсем растерялся. Привидения, все четверо, подлетели поближе и смотрели на него очень выразительно, с каким-то предвкушением. Черная мантия говорила за всех, не знаю, может, у них так принято, своя иерархия:

— Нам тоже очень интересен твой рассказ, Ивэн. Очень.

Ну, и чего добились? Мальчишка надулся и совсем замолчал. Я вздохнула:

— Мне надо вернуться за бабулей, она случайно осталась.

— Портал был настроен на одного, — буркнул парень. К нему никто не повернулся, мы говорили с привидениями.

— Она как вы. Неживая.

— Вот как! Ты ее поднимала?

— Поднимала? А, поняла. Нет, само как-то получилось. Так вы можете меня вернуть?

Парень этот гадский пробубнил:

— Должен был сюда перебросить, и перебросил. И все.

— Точно, — призналась я, — не ту сторону выбрала.

— Сделает, — отмахнулось разговорчивое привидение, — сними с меня амулет, иначе она не уйдет с тобой. Встретитесь, коснись ее и сожми амулет, неважно, где портал, лишь бы в этом поселении был. Только смотри, чтобы рядом никого не было, утянет. Мы здесь подождем.

— Да вот теперь и сомневаюсь, надо ли возвращаться. Перенеслась вчера, ни ела, ни пила, ни тебе здрасти, ни тебе спасибо. И ночевала на голом камне. Пожалуй, и отправит не туда, — я не спешила забирать амулет. Надеюсь, еще что-нибудь расскажут. — Даже не знаю…

— Ивэн! — Привидение повернулось к парню, и он тут же бросился портал этот делать. — Забирай амулет, деточка, мы сегодня ночью узнали о тебе, все будет хорошо, вам обеим рады. Очень.

Я вздохнула тяжело, как могла, покачала головой, забрала амулет, кивнула всем и шагнула в портал.

Чердак мне показался таким родным! И перенеслась не в пример быстрее.

— Бабуля!

А мне никто не ответил. Это как? Вот тут мне стало дурно.

Уже стемнело, но падал свет от фонаря на улице, фонарь чуть раскачивался, и свет раскачивался, стараясь мне все высветить, только бабули нет. Значит, мамаша в доме? Тихонько пошла вниз, хорошо, что ступени не скрипят, влажность у нас повышенная. Дошла до середины лестницы и замерла: в дверь требовательно постучали.

Я уже рот открыла, крикнуть — иду-иду, и вдруг увидела, как из спальни быстро вышел какой-то мужичок, одетый в ватник, открыл входную дверь, но никто не вошел, негромко заговорили:

— Блин, здесь так мерзко и мокро, как люди жили-то.

— Да сделаем. Все в порядке?

— В порядке, принес?

— Принес, еще теплое. Ешь и спать ложись, что тут караулить. Подвозить начнут рано, сразу выгружайте под навес…

О как, мамаша-то успела дом продать!

Наверное, там обогреватель какой-нибудь поставили, теплом пахнуло. Хоть и лето на дворе, а ночью, действительно, в доме неприятно.

Мужичок ушел ужинать, на ходу раскрывая еду. Сглотнула слюну и тихонько вернулась на чердак, осмотрелась. Ну да, после мамаши ничего не останется, она даже веточку сухую со стену сняла, а бабуле так нравилось. Получается, и документы мои у мамаши, а где она живет, не знаю, ни разу не интересовалась как-то.

Так, идти только на кладбище.

Вылезла через окошко на чердаке, даже умудрилась створку опустить. Первый раз в жизни рост меня выручил. Отряхнулась и побежала на кладбище.

Мелочь у меня была, но чуть-чуть на автобус не хватало, и побежала дворами, срезая везде, где могла. Луна бежала со мной, указывая путь и подсвечивая дорогу.

Ворота на кладбище уже закрыты, стукнула в сторожку.

— Марья? Ты чего так поздно?

— Уезжаю, дядь Толь, попрощаться забежала.

Сторож так зевнул своей небритой мордой, что испугаться можно, но ворота приоткрыл:

— Ладно, беги, хоть бы на пиво дала, что ли.

— Дядь Толь, вот все, что есть, — высыпала ему мелочь, и карман вывернула, — я быстро постараюсь.

— Хорошо, у меня картошка жарится, крикнешь, как уходить будешь, прикрою.

Пробежала к могилке, обогнула березки и выдохнула — бабуля сидела на столике, повыше забралась, значит.

— Марья! Ты вернулась.

— Бабулечка моя, а как ты думала.

— Ты