И того, как именно оно случится.

Когда в криминальных боевиках показывают резко затормозившую рядом машину, твое сердце бьется от беспокойного и восторженного предвкушения разворота сюжета. Когда черная машина резко тормозит с тобой рядом наяву, хочется только одного – бежать.

Но убежать я не успела.

И почти не успела издать громких звуков и оказать сопротивления.

Внутрь меня запихнули, зажав рот ладонью, и чудом не ударив башкой о кузов над дверцей.

Я не из робких. Постоянный спорт, секции по кикбоксингу – непрофессиональные, но все же, – частое посещение мастер-классов по обороне, тир, бассейн. Я любила всякую активность – она закаляла мозг и дух, но, глядя на тех, кто сидел со мной рядом, я не решилась ни кричать, ни даже задавать лишних вопросов, не говоря о попытке вырваться.

Я притихла, потому что гранитные морды выглядели слишком спокойными, а поведение и позы выдавало в моих сопровождающих бывших или настоящих военных. Им не хватало только формы.

Было страшно. И хотелось истерить.

Но я держалась, подозревая, что скоро многое прояснится.

*

– Последняя…

Меня втолкнули в просторную гостиную особняка, где уже, выстроившись в шеренгу, стояли пять девушек. Пристроили сбоку слева. Напуганность, скулеж; кто-то просил: «Отпустите, у меня дети…»

И все моментально стало ясно.

Все.

Я отчаянно боялась этого момента – увидеть его воочию. Своего ночного гостя. И шесть суток молилась, чтобы тогда, когда (если) это случится, он оказался некрасивым. Пусть не страшным, но чем-то несуразным, неправильным для меня, в общем, «не моим». Ведь это так просто – иметь в лице неприятные для взгляда черты: слишком длинный нос, например, или глубоко посаженные глаза. Идиотский абрис лица, «никакой» рот, торчащие уши, не ту форму лба, затылок…

Но этот…

Я проваливалась в полное дерьмо, в дурман… Этот оказался правильным. Не моделью, но очень красивым мужчиной. Глаза серьезные, серые, взгляд жесткий, рот тоже. И при этом сексуальный. Рост «обними и держи меня, мама», разворот плеч впечатляющий, мышцы на торсе и руках такие, что моментально вспоминалась наша ночь, вес чужого тела, его размах.

– Шесть дней…

Этот голос я знала – он пробивался в мою подкорку и уже не уходил прочь.

«Почему высокий? Почему как надо?» Если бы я сразу знала, что он выглядит так, то отдалась бы ему тогда еще раз пять подряд. Даже, может, закомплексовала бы насчет своей внешности (не факт, но рядом с таким сложно не желать быть победительницей конкурса красоты).

– Шесть дней назад одна из вас сбежала от меня. И, полагаю, узнала меня сейчас.

Внимательный взгляд, в чем-то игривый и прохладный, заскользил по лицам.

«Я тебя нашел» – слышалось в воздухе. И я обмирала от ощущения полного фиаско – этот бы не сдался ни за шесть дней, ни за шесть лет. Наивная я. Полная дура. А «передок» мой уже выдвигался навстречу, готовый в который раз обогнать логику.

«Я пропаду, если позволю себе это снова. Утону в нем». А клей для сердца никто не придумал.

Его головорезы стояли рядом, присматривали за пойманными. А девчонки, как я заметила теперь, были одного роста и комплекции со мной. Все с длинными волосами, стройные, чем-то похожие. Двух из них я узнала – они были на той злополучной вечеринке. Скорее всего, все были, но я в полумраке не разглядывала девиц.

– Кто ты? Признаешься сама?

Мои соседки переглядывались с надеждой, кусали губы, все как одна были напуганы. Я была тоже, поэтому притворяться не пришлось, но возбуждена и ошарашена внешностью своего знакомого я была больше. Пока это удавалось прятать.

«Солдат? Спортсмен?» Мощная шея вызывала в моем сознании желание коснуться ее губами, поцелуем, совершенно некстати вспоминался вкус губ, и от смеси чувств подгибались ноги. И еще эти три вертикальные точки – татуировка под ухом. Что она означала? Место для укуса вампира? Точки после перерыва продолжались ниже, уходили под рубаху – как выглядит его тату целиком? Расположено на плечах или спине?

«Я пропала».

– Мы пойдем коротким путем…

И неожиданно из-за пояса показался пистолет; спустя секунду дуло уже прижималось к подбородку одной из девчонок. Кто-то зарыдал в голос.

– Выдашь себя, и мы обойдемся без ненужного насилия. Хорошо?

Мне предлагали переговоры.

Трясло от ужаса, оттого что (вдруг? Не может быть, но…) чужой палец нажмет курок. Море крови, полный кошмар. И сквозь собственную панику вдруг пробилась во мне решимость – а пусть так, если мудак. Прострелит кого-то, и это будет на его совести, не на моей. Я же буду точно знать, что этот гад не тот, кто мне нужен, а после его заберут Девенторы. Отыщут быстро, разберутся тихо. И мои чувства уйдут, разбредутся, более им не будет цели для любви.

«Давай!» – подстрекала я мысленно. Разочаруй меня сам, и будет куда проще.

Но спустя долгие десять секунд чужого плача и натянутых нервов растеклась вдруг на лице похитителя улыбка.

– Я знал, что у тебя стальные яйца. Хорошая девочка, сильная.

«Моя».

Он погладил меня по спине без касаний. Спокойно убрал в кобуру пистолет, еще раз осмотрел всех, и всякий раз, когда взгляд добирался до меня, мне казалось – он все уже знает.

Давно, наперед.

А эта улыбка… Ровные зубы, только клычки торчат на пару миллиметров ниже, едва заметно. Очень дерзко, очень сексуально – они делали этого парня особенным. Этих клыков хотелось коснуться языком.

– Хорошо, пойдем путем чуть более длинным, но безошибочным.

Я вдруг подумала, что могу смотреть на него вечно, слушать, просто облизывать взглядом. Что я тупею, когда он рядом. Остальные – адекватные, они просто трясутся, я же, похоже, совершенно не к месту наслаждаюсь чем-то невидимым.

«Он собрал здесь всех на меня похожих…» Еще ни один человек не увлекался мной так «дотошно».

– Начнем с тебя…

А дальше случилось то, чего неадекватная я испугалась куда сильнее пистолета – поцелуй.

Мой «друг» приподнял подбородок самой левой девчонки и коснулся ее губ своими. Отстранился быстро, не прошло и секунды, ровно изрек: «Не то».

Он проверял нас по энергии, по запаху.

– Не она. Отпустить, – приказал своему головорезу.

И взялся за следующую. Поцеловал.

Я закрыла глаза, уже предполагая, что случится, когда очередь дойдет до меня.

– Не та… Отпустить.

Третья…

Я понимала одно – больше деваться некуда. Какие ходы использовать, куда бежать? Он узнает…

– Не она.