– Вот это верно, – фыркнул Иванихин. –Что-что, а воровская фантазия у нас всегда обгоняла законопослушную. Но это ещене самое печальное. Ведь в этом случае непременно повстанет новая полиция,воздушная, но кончится все тем, что прибавится дармоедов, и только. Обычныйгородовой тебе за трешку в день ангела честь отдаст и спасибо скажет, авозьмите вы воздушного, у которого один аппарат, по газетам, стоит двестицелковых золотом… я, понятно, не вымышленного воздушного городового имею ввиду, а реальные цены на реальные аппараты… Вряд ли они у воздушной полициименьше стоить будут. Тут никаких денег не напасешься…

Иннокентий Афиногенович захохотал тенорком, инженер тожеулыбнулся, но эта столь многообещающая тема продолжения и развития не получила,воцарилось молчание. Лямпе, тоже не ощущавший никакого желания обсуждать вопросо будущем аэронавтики, прекрасно понимал, в чем тут дело. Близился конецдолгого пути, и на первый план выходили будущие заботы, о которых он, проведястолько времени с этими людьми, был уже изрядным образом осведомлен. ВячеславуЯковлевичу предстояло перебросить свою партию для геодезических съемок очереднойреки (он уже пятнадцатый год служил в Сибири изыскателем по водным и шоссейнымпутям сообщения), Буторин, кроме рутинных, торговых дел, женил среднего сына исобирался играть свадьбу в самом скором времени. Ну, а заботымиллионера-золотопромышленника были обширнее и разнообразнее, нежели у добройдюжины народа калибром помельче, – обычные заботы, подразумевается, а ведьесть еще и досадные неприятности с ограбленными золотыми караванами…

И, наконец, собственные заботы Лямпе: все, чем емупредстояло заняться в Шантарске, тоже не отличалось простотой и легкостью ивряд ли могло считаться бальзамом для души или развлечением… Поэтому он, еслиможно так выразиться, охотно примкнул к общему молчанию, глядя на сосновыемохнатые лапы, мелькавшие так близко, что едва не царапали вагонное окно, и вкоторый раз задал себе унылый вопрос: что же там все-таки произошло?

И, разумеется, в который раз не нашел пока что ответа.

– Хорош экземпляр? – поинтересовался Иванихин не безгордости. – Во-он, в черкеске, рядом с мороженщиком…

Лямпе присмотрелся. Экземпляр человеческой породы и в самомделе был донельзя колоритен: рослый, немолодой уже, но стройный, горбоносый илысый, с окладистой черной бородищей. Незнакомец в черкеске с тусклыми газырямистоял, скрестив руки на груди, взирая на обычную в таких случаях перроннуюсуету с горделивой отрешенностью, и на поясе у него висел кинжал чуть ли не варшин.

– Черкесец, – пояснил Иванихин. –Исмаил-оглы. В свое время, дитя дикой природы, прирезал с полдюжинысоплеменников в рассуждении кровной мести. Ну, зазвенел кандалами поВладимирке, а после отбытия каторги – вечное поселение. Состоит при моейперсоне в адъютантах. Этот народец, знаете, вернее собаки – уж коли подобныйживорез твой…

– И как же вы сего ирокеза используете? –усмехнулся Лямпе. – С его-то талантами?

Иванихин непринужденно расхохотался:

– Экий вы, Леонид Карлович… Не пугайтесь, сугубо мирно– в качестве доверенного, а когда и драбанта.[2] Места нашидиковаты, порой с подобною фигурою за спиной не в пример спокойнее… Ну,позволите вам пожелать всего наилучшего? Еще раз простите за беспочвенныеподозрения, не держите зла. И на старуху бывает проруха, да-с… Заглядывайте вгости без церемоний. Интересно мне, как пойдут дела в наших местах уваршавского немца. Адреса не называю, исключительно из спеси, ха! В этомгородишке вам особняк Иванихина любой сопливый мальчишка покажет.

– И к нам прошу пожаловать, – торопливо поддержалБуторин. – Благовещенская улица, угол Театральной, дом Буторина подномером десятым. Костенька, заметил нас Исмаил, рукой машет…

– Ага, – кивнул Иванихин. – Как бы его толькоот Вячеслава Яковлевича уберечь, так и ходит вокруг него Вячеслав Яковлевич,норовит в роман вставить во всей колоритности… Всего хорошего, Леонид Карлович.В самом деле, заглядывайте, у нас попросту…

– Непременно, – пообещал Лямпе. – Я, со своейстороны, пока не могу вам дать адреса, поскольку такового не имею. Меня долженвстретить приказчик, но в какой гостинице снял номер, решительно непредставляю.

– Не вздумайте в «Гранд-отель». Дыра и клоповник,ничего хорошего, кроме названия. Знаете что? Езжайте-ка вы в «Старую Россию».Самое приличное заведение на сегодняшний день. – Он понизил голос,расплылся в плутовской улыбке: – И девицы, должен вам сказать, внеконкуренции – с обхождением и без дурных хворей. Между нами, мальчуганами…Да вы не изображайте всей фигурою смущение – в этих делах и русский, и немецодинаково хватки… Натура требует, а?

– Не стану с вами спорить, – вежливо сказалЛямпе. – Что ж, всего наилучшего, господа…

Шагая за носильщиком в белом фартуке и с неизменной бляхой,без всякой натуги тащившим его нетяжелый чемодан, он краем глаза заметилПантелея Жаркова. Тот целеустремленно поспешал к выходу с перрона и, хотя тожезаметил Лямпе, виду, как и следовало ожидать, не подал. Прошел, как мимо чужого– картуз, косоворотка под ремешком, сапоги начищены, пиджачок не роскошен и необтрепан, классический фабричный мастер или кустарь себе на уме. Водочкой неувлекается, обстоятелен и скопидомист, свидетельство о благонадежности вкармане, к политике равнодушен по неразвитости фантазии и скромности запросов…«Молодец», – мысленно одобрительно кивнул Лямпе. За версту виден образ. Нитени фальши.

Точно так же не было ни тени фальши и в поспешавшем емунавстречу Сёме Акимове. Легкая вертлявость в движениях, штучные брючки в видахмоды заужены, штиблеты сияют, клетчатый пиджачок определенно легкомыслен,галстук чересчур пышен и криклив, усики напомажены, канотье с дурным шикомсбито на ухо. То ли приказчик модного магазина, то ли телеграфист с претензией наинтеллигентность, то ли чиновничек низшего чина с той же претензией. Однимсловом, дешевенький франтик из тех, что в столицах бродят табунами, да и всибирских губернских городах вовсе не являются чем-то исключительным. Толковый образ.

– Ваше степенство, Леонид Карлович! – воскликнулСёма, в знак почтения приложив к шляпе набалдашник трости. – А мы ужзаждались, тревогами томимы…

– Не вижу поводов для тревог, – сухо сказалЛямпе. – Насколько я могу судить, поезд, в общем, прибыл по расписанию.

– Так-то оно так, однако ж…

– Сёма, – сказал Лямпе без выражения.

– Умолкаю-с, Леонид Карлович! Позвольте рапортовать:извозчик нанят, номер снят. В «Старой России», как наказывали. Тот самый номер,четырнадцатый.

– Это хорошо, – сказал Лямпе. – Насколько япомню план города, до гостиницы с четверть часа спокойным шагом?