— В свое время мне из-за моей сексуальной ориентации не дали заниматься тем, чему я хотел отдать свою душу, а есть хотелось… Вот! Эта газета — мое детище, она дала мне деньги и ту свободу, о которой я мечтал. Теперь я могу заниматься всем, чем хочу, и даже мстить некоторым…

— А бросить это дело? — спросила Агата.

— Уже не могу, уже втянулся, — ответил редактор «Клюквы в сиропе», — к плохому привыкаешь быстро.

Вообще, Агата подтвердила для себя одно правило — не судить по внешности и поведению человека о его поступках. По большому счету, если бы Павел Павлович и Тюльпан Тимурович поменялись местами, все встало бы на свои места. Интеллигентный, умный Тюльпан на месте редактора умного, серьезного журнала, и простой, хамоватый «рубаха-парень» Павел в роли редактора «желтой прессы». Но каждый из них занимал свое место и делал это очень даже неплохо, судя по тиражам их изданий и спросу на них.

Офис «Клюквы в сиропе» тоже располагался в соответствующем здании. Старый, высокий, странный дом с окнами-бойницами, с фасада слегка отштукатуренный, а со стороны двора выглядевший весьма печально. Наполовину оторванные водосточные трубы, отвалившаяся местами краска вместе со штукатуркой обнажала кладку из страшных, серых кирпичей. С покосившегося козырька над крыльцом лилась дождевая вода, сами стены дома тоже пропитались влагой. Вход в редакцию находился, конечно же, во дворе. Под так называемые офисы был выкуплен целый этаж, и чего тут только не располагалось, все под стать «Клюкве в сиропе». Из двери общества садоводов-любителей периодически появлялась женщина сурового вида и громко говорила:

— Идет запись на розы. Кто еще на розы?

Тут же был штаб какой-то партии еще официально не зарегистрированной, так как ее членов не набралось бы и двух десятков. Похоронное бюро с трогательным названием «Забота о вас».

«Нет уж, лучше мы о вас», — невольно подумала Агата, стоя в общем коридоре перед дверью издательства. Она уже хотела пойти «записаться на розы», чтобы хоть на время угомонить эту крикливую женщину, но тут ее пригласили войти.

— Агата, Тюльпан Тимурович ждет вас!

Она думала, почему коммерческая газета размещена в таком паршивом месте, и, кажется, догадывалась почему. Чтобы известные люди, которых эта газета поливала грязью, лишний раз не захотели посетить офис редакции с жалобой. Люди испытали шок и унижение от публикации и еще раз испытают унижение, появившись здесь, да еще если их сфотографируют в таком интерьере.

Кабинет Тюльпана Тимуровича был маленьким, старомодным, но очень чистым и аккуратным. Агате вообще казалось, что редактор относится к тому типу людей, которые всегда раскладывают вещи по своим местам.

— Дорогая Агата, рад вас видеть! Извините, что задержал! — встал и устремился ей навстречу высокий, худой мужчина в дорогом костюме, белоснежной рубашке и ярком галстуке. Он галантно поцеловал ей руку и пригласил присаживаться на удобный, явно антикварный стул, обитый кожей. — Чай? Кофе?

— Кофе с двумя ложками сахара, — ответила Агата.

— Я все знаю, я все помню, дорогая, — улыбнулся Тюльпан Тимурович и отдал распоряжение секретарю — молодому человеку с испуганными глазами и безупречными манерами, с трогательной тонкой шеей и волосами в завитушках.

Агата закурила в ожидании кофе, зная, что Тюльпан Тимурович, пожалуй, единственный из известных ей редакторов был некурящим. Но на столе стояла пепельница для посетителей, уже полная окурков. Секретарь принес поднос с кофе, сахарницей, печеньем и конфетами, поставил все перед гостьей и сказал редактору, понизив голос:

— Актриса Белова звонит каждый час и психует, чтобы мы ее фотографии с голой грудью не публиковали. Даже предлагает деньги.

— Не в деньгах счастье, Игорек, а фотографии публикуй, нечего загорать топлес. Ишь какие жеманности, сама ведь хочет этого. Грудь красивая, что скрывать? Потом мне еще и спасибо скажет, когда предложения посыплются сниматься.

Агата выдохнула сигаретный дым.

— А вы никогда не думали, что человек действительно может не хотеть? Вдруг ее фотографии увидит, например, муж — и развалится семья? Или у известных людей не может быть личной жизни, а только общественная? — решила вступиться за актрису Белову Агата, хотя и не знала ее.

— Все эти рассуждения мне давно известны, так же очень хорошо известно, что многие мечтают запустить о своей личной жизни какой-нибудь слух. А вот в этот самый карман, — оттопырил Тюльпан Тимурович карман своего пиджака, — клали много раз внушительные суммы за очередную «утку» в газете с миллионным тиражом. Кто как добивается известности, не мне вам это объяснять. Работа у нас такая, шакалья, а с высокой моралью можно только выпускать кулинарные рецепты. Я допускаю мысль, что один из ста известных людей, возможно, и не захочет мелькать в скандальных хрониках, но что делать? Такие единицы просто попадают под общие жернова, — высказал пламенную речь Тюльпан Тимурович.

Агате стало грустно, словно она пребывала на бесконечном пионерском собрании, причем у всех выступающих была своя правда. А вот кофе у них был очень хороший, и Агата, сняв очки, чтобы они не запотевали от горячего напитка, принялась смаковать его, как истинная ценительница, заодно и несколько абстрагируясь от действительности известным для нее способом.

— Дорогая Агата, я хочу, чтобы вы как можно больше выяснили о личной жизни одного олигарха. Личность очень харизматичная и загадочная, вот полюбуйтесь на фотографии. — Тюльпан Тимурович протянул Агате две фотографии.

Она приблизила их почти к своему носу и поперхнулась кофе. И без очков Агата увидела господина Берсеньева, даже фотографии были те же, что ей дал редактор солидного издания для деловых людей.

«Видимо, фотограф хорошо вертится в жерновах. Сфотографировал, причем весьма неудачно, интересующего всех человека и разослал сразу во все редакции. Только зря старался, без статьи и интервью эти фотографии — ничто», — подумала она, затягиваясь сигаретным дымом.

— Александр Романович Берсеньев? — спросила она, вытирая кофе с подбородка.

— А вы его знаете? — оживился редактор, вскидывая удивленно брови.

— С сегодняшнего дня. Мне уже бизнес-журнал дал задание выкачать у него интервью, — закинула ногу на ногу Агата и нацепила очки.

— Вот и отлично! Значит, сам бог велел вам выйти на этого господина. Бизнес-журнал нам не соперник. Их интересует одно, а нас — совсем другое.

— Не хитрите, Тюльпан Тимурович, вы же прекрасно знаете, что это фактически невыполнимо. Человек категорически не общается с прессой, — сказала Агата.

— Дорогая моя, я, конечно, это знаю. Но вы же у нас такая сообразительная и предприимчивая! Кроме того, гонорар будет соответствующий. — Тюльпан Тимурович быстро написал сумму на листочке и протянул его Агате, у той даже глаза на лоб полезли. Редактор удовлетворенно хмыкнул.

— Видите, не зря будете работать.