Ки спал в старой кровати с высокими боковинами, до подбородка укутанный ватными одеялами и стегаными покрывалами. Глаза его были закрыты, и даже в теплом свете ночника он казался очень бледным. Вокруг глаз Ки залегли темные круги, на голове белела повязка.

Рядом с кроватью, в кресле, спал Фарин, завернувшись в длинный дорожный плащ. Его длинные седоватые волосы падали на плечи перепутанными прядями, на впалых щеках над короткой бородкой торчала недельная щетина. Лишь взглянув на Фарина, Тобин уже почувствовал себя лучше: он всегда ощущал себя под защитой рядом с Фарином.

Однако теперь Тобин сразу вспомнил о предостережении Айи. Ему предстояло защитить самых близких ему людей, которым он доверял как никому другому, от опасности. Сердце наполнилось неистовой мятежной любовью, когда он вспомнил проницательные карие глаза Нирина. Да он своей рукой убьет волшебника, если тот попытается навредить его друзьям!

Тобин на цыпочках подошел к кровати, стараясь не издавать ни звука, но не успел он наклониться к Ки, как светлые глаза Фарина распахнулись.

— Тобин? Благодарение Свету! — негромко воскликнул он, рывком сажая принца к себе на колени и обнимая так, что у того кости затрещали. — Видит Великая Четверка, мы так тревожились! Ты все спал и спал. Как ты, парень?

— Лучше.

Смутившись, Тобин осторожно высвободился из объятий и встал.

Улыбка Фарина увяла.

— Нари говорит, ты думал, что подхватил Красно-Черную Смерть. Надо было прийти ко мне, а не пускаться в бега! Разве можно маленьким мальчикам бродить одним? Мало ли что может случиться! Мы так боялись, что найдем ваши тела в канаве.

— Вы? А кто был с тобой?

На один ужасный момент Тобину показалось, что его опекун тоже отправился на поиски.

— Кони и другие гвардейцы, само собой. И не пытайся сменить тему и уйти от разговора. Найти вас в таком состоянии было немногим лучше. — Он посмотрел на Ки, и Тобин понял, что Фарин все еще сильно тревожится за оруженосца. — Вы должны были оставаться в городе. — Фарин перевел взгляд на Тобина, и в его лице не было гнева, лишь горячая любовь. — Как же ты всех нас перепугал!

У Тобина задрожали губы, он опустил голову.

— Я виноват…

Фарин снова обнял его, похлопал по спине.

— Ладно, что уж, — произнес он охрипшим от избытка чувств голосом. — Теперь мы все вместе.

— Ки ведь поправится, да? — Фарин не ответил, и Тобин с ужасом заметил, как в глазах воина блеснули слезы. — Фарин, он выздоровеет?

Рыцарь кивнул, но на его лице отражалось сильное сомнение.

— Аркониэль сказал, Ки скоро очнется, наверное.

Колени у Тобина вдруг ослабели, и он присел на ручку кресла Фарина.

— Наверное?

— Он, похоже, подхватил ту же лихорадку, что и ты, да еще с такой раной на голове… — Фарин потянулся к Ки, отвел темные волосы, упавшие на повязку. Желтоватое пятно выступило на белой ткани. — Должно пройти время.

— Айя сказала, он упал.

— Да. И сильно ударился головой. Аркониэль думает… Ну, в общем, похоже, этот твой демон приложил ко всему руку.

В желудке Тобина шевельнулся колючий ледяной ком.

— Бра… Призрак ранил его?

— Аркониэль считает, что призрак каким-то образом использовал хранившуюся у тебя куклу.

У Тобина перехватило дыхание. Если это правда, он никогда, никогда больше не вызовет Брата. И пусть Брат сгинет навсегда, так ему и надо.

— Ты… ты ее видел? Куклу, я хочу сказать.

— Да. — Фарин с недоумением посмотрел на Тобина. — Твой отец думал, что кукла упала в тот день из окна вместе с твоей матерью, и ее унесло рекой. Он даже посылал несколько человек поискать ее. А она, выходит, все это время была у тебя? Почему ты ее так тщательно прятал?

Неужели Фарин тоже знал о чарах Лхел? Не будучи уверенным, Тобин сказал лишь часть правды:

— Я думал, вы с отцом застыдите меня. Только девчонки играют в куклы.

Фарин невесело засмеялся.

— Никому бы и в голову не пришло. И просто стыд, что она тебе оставила только одну куклу. Если хочешь, я попробую найти для тебя какую-нибудь из тех красавиц, что твоя матушка сшила еще до болезни. У половины вельмож в Эро есть ее куклы.

Когда-то Тобину действительно отчаянно хотелось иметь мамину куклу. Но он хотел получить ее из рук матери, как доказательство ее любви или, по крайней мере, частички того чувства, которое она испытывала к Брату. Но этого так и не произошло. Тобин покачал головой.

— Нет, я не хочу других.

Наверное, Фарин понял его, потому что не стал продолжать разговор. Какое-то время они сидели молча, наблюдая за тем, как под лоскутным одеялом вздымается и опускается грудь Ки. Тобину ужасно хотелось свернуться калачиком рядом с Ки, но тот выглядел таким слабым, таким больным, что Тобин не осмелился. Чувствуя себя несчастным, Тобин вскоре вернулся в свою комнату, так что Фарин мог снова подремать. Айя и Нари ушли, и Тобин порадовался этому: он сейчас ни с кем не хотел говорить.

Кукла лежала на кровати, там, где недавно сидела волшебница. Пока Тобин смотрел на нее, пытаясь осознать случившееся, гнев, какого он не испытывал ни разу в жизни, вдруг охватил его. Тобин с трудом дышал.

«Я никогда больше не позову его! Никогда!»

Схватив куклу, он запихнул ненавистную вещицу в сундук и с грохотом опустил крышку.

— Ты останешься здесь навсегда!

Ему стало немного легче. Пусть Брат шатается по замку, если ему хочется; он может творить все, что вздумается, но он никогда не вернется в Эро.

Свою одежду Тобин нашел аккуратно сложенной на полке в шкафу. Когда он взял тунику, из ее складок посыпались маленькие мешочки с сушеной лавандой и мятой. Тобин прижал шерстяную ткань к лицу и глубоко вдохнул ее запах. Он знал, что это Нари положила сюда сухие травы, после того как выстирала и починила его вещи. Наверное, она сидела возле его кровати и, орудуя иглой, то и дело посматривала на него…

Представив такую картину, Тобин сразу перестал гневаться на кормилицу. Неважно, что она сделала много лет назад. Тобин знал — она всегда любила его, и он по-прежнему любил ее. Быстро одевшись, он осторожно поднялся наверх.

В нишах стен в коридоре третьего этажа горели несколько ламп, сквозь круглое окно-розетку наверху лился лунный свет, но в коридоре все равно было сумрачно и к тому же холодно. Комнаты Аркониэля находились в дальнем конце коридора, и Тобин не смог удержаться от того, чтобы хоть одним глазком посмотреть на тяжелую запертую дверь напротив рабочей комнаты волшебника — дверь в башню.

Он гадал, почувствует ли снова присутствие по ту сторону двери гневного духа его матери, если подойдет к тяжелым дверям вплотную? Но он не собирался туда подходить, он шел, держась правой стены коридора.