песках пляжа, в ласковом шуме прибоя.

Кружится голова, отключается разум, и кажется, что вот это судьба, что сейчас что-то случится и невозможно этому противостоять. Есть только одно — он и она.

И жаркий шёпот, прощаясь у дверей ее номера.

— Иди к себе!

— Не хочу!

— А сын?

— Он уже спит!

— Но ведь нельзя!

— Я знаю!

И звук закрывающейся на ночь двери.

— На всю ночь?

— Не знаю! Ну, хоть на минуту!

И шорох скидывающейся одежды, и глухой стон нетерпения, и облегченный выдох — ну все! Вот и случилось. И не нужно больше бороться!

Ничего не было сказано. И не нужно было говорить. Потому что за стеной посапывала во сне сын, потому что судьба уже была предопределена, потому что ничего уже нельзя было изменить.

И невозможно расстаться.

Просто не размыкая рук, просто не расслабляя ног, и не отрываясь от губ!

И наступило утро.

— Иди, — прошептала Ирина. Вдруг сын проснулся?!

— Не могу! — пробормотал ей в плечо Иван. — Я не могу от тебя оторваться!

— У нас никогда не будет по-другому. Ты всегда должен будешь от меня отрываться!

— Но можно же что-то сделать? — отчаянье охватило Ивана.

— Можно, но ты этого не сделаешь! И я не хочу.

Иван хотел, было что-то еще сказать, но Ирина прижала палец к его губам.

— Не порть ничего. Есть только эта ночь. И это утро.

…Да, в прощальный вечер они давали друг другу клятву, что это кончится вместе с отпуском, что будут благоразумны, что никогда больше не будут встречаться, забудут все что было, и пойдет их привычная давно сложившаяся жизнь!

Но кто и когда это слово сдержит?!

Они срывались, они звонили друг другу, и немедленно подъезжала к школе машина Ивана, и они стремительно мчались в снятую квартиру Ирины и задерживались у двери, которая почему-то никогда сразу не открывалась, не могли дойти из прихожей до комнаты, не переставая, целуясь под вешалкой у стены…

… Привет! — сказал Иван жене, когда, вернувшись с работы и заметив непривычную тишину, спросил:

— А где сын?

— К маме отвела, — спокойно ответила Марина. — Поговорить бы, Ваня, нам надо!

Сердце у Ивана екнуло. Но он все все-таки спрятался за мыслью, что разговор будет не об этом.

Нет, об этом.

— Как училка, Вань? — холодно начала жена. — Как у нее сиськи и писька? Лучше моих?

— Ты че говоришь? — с последней надеждой пробормотал Иван.

Разговор, как и полагается, был тяжелым. Но еще тяжелей и бескомпромиссней был приговор.

— Я понимаю, Вань, — завершила Марина. — Любовь-морковь и всякое такое. Дело житейское. Удерживать не буду. Но ты, Вань, определись: или я, а вернее, семья, или она. Срок ответа — завтра!

… Спали порознь. Вернее, не спали. И порознь. А что тут думать?! Страсть, она пройдет. А что потом останется — кто ее знает! К тому же Ирина его к себе не звала, не приглашала. Это уже легче. А потерять привычное, уже надежное — семью, сына, снова приобретать все, что уже приобретено непомерным трудом….

Нужно было поговорить…

Как обычно, Иван позвонил Марине с работы.

— Через полчаса приеду!

— Нет, отрезала Марина.

— Ответь сейчас по телефону. Если «Да», то приедешь. И никакого разговора не будет. Если нет — подъедешь только до подъезда. Чемодан для тебя я уже собрала.

Такой решительной свою жену Иван еще не знал. Иван вернулся домой. Но ххх холод между ним и женой оставался. Никто не бросался в объятия друг другу, никто не объяснялся и не клялся в дальнейшей верности. Просто жили. Вместе, но поврозь.

Ирине Иван позвонил и сообщил, что неделю они не смогут видеться.

— Был разговор. — догадалась Ирина.

— Да нет, просто занят. — говорил Иван.

— Слушай, Мариш, и долго так будет продолжаться? — не выдержал он на четвертый день.

— Маришей я была для тебя раньше. А сейчас Марина.

— Хорошо, Марина, я вернулся. Все в прошлом, что еще надо?!

— Еще надо чтоб я знала, что с этой сукой ты порвал окончательно!

— При слове «Сука» Иван передернулся.

— Слушай, зачем ты ее оскорбляешь, она-то здесь причем? Я виноват, признаюсь. А ее зачем поносить?

— А затем, чтобы она знала, что за замужними мужиками нельзя охотиться! И чтобы я знала, точно знала, что ты с этой историей закончил!

Она помолчала и сказала вполне спокойно.

— В общем, вот что, Вань. Ты ее зовёшь, куда хочешь, мы с тобой приходим вместе, и ты при мне ей говоришь:

— Знаешь, дорогая! Между нами, все закончено! Вот моя жена, я ее люблю и прошу больше не звонить!

Марина помолчала.

— Слова можешь подбирать любые. Но смысл их должен быть именно такой!

Иван слушал изумленно:

— Ты это серьезно?!

— Уж куда серьезней! Я хочу убедиться, что мой муж остался только моим мужем!

— А моих слов тебе недостаточно?! Нужно вот такое изуверство?!

Марина молча вышла и закрыла дверь в спальню.

Следующие два дня были для Ивана жуткими. То он представлял, как мгновенно собирает чемодан и уходит. Навсегда, резко без слов хлопнув дверью. Уходит же к Ирине. В никуда и навсегда!

То представлял себе, что все трое в кафе ведут примирительный диалог и, растрогавшись, и обнявшись, уходят дальше жить одной любящей и общей семьей!

То наоборот, ни в какое кафе он не идет, а идет в гараж, набрасывает на шею веревку и …

Так не доставайся же ты не кому!

Он позвонил Ирине.

— Привет! — обрадовалась она. — Куда ты пропал?

— Да никуда, — неохотно ответил Иван. — Слушай, нам надо встретиться.

Голос Ирины, как-то потух:

— Приезжай…

— Нет, — выдавил из себя Иван, — давай в кафе, знаешь, на углу Московской…

Ирина долго молчала.

— Ты можешь сказать мне об этом по телефону, — наконец проговорила она.

— Нет, Ириш, не все так просто. Давай встретимся!

В назначенный час Ирина сидела за их любимым столиком у окна.

— Привет! — Иван присел напротив, надеясь взять ее лежащую на столе ладонь.

Ирина сидела молча.

— Говори! — наконец произнесла она, — что не так просто?

«Не так просто» — подошла и села рядом с Иваном жена.

Ирина от ужаса, откинулась на спинку кресла! Конечно, женщины были знакомы друг с другом по школе. Но такой встречи Ирина не ожидала!

Наступило долгое и утомительное молчание.

— Говори! — приказала, наконец, Ивану жена.

Иван очнулся.

— Видишь ли.… Начал он искать слова и глядя в стол — у нас с тобой…

Ирина резко отодвинула кресло и встала:

— Можете не продолжать! — шёпотом крикнула она обоим. — Зачем вам нужен этот спектакль?

И уже обращаясь к