с кладбища, обогнули зловещий Мерседес, пересекли шоссе и побрели домой через лесок. Когда пришли, было около четырех часов утра. Уже почти рассвело. Мычали коровы, кое-где вскрикивали петухи. Мы вошли в остывшую за ночь избушку и поставили чайник. Пока он закипал, помылись в садовом душе и оделись в чистое. Ты к тому моменту давно спала в старой резной колыбельке, выструганной еще моим прапрадедом накануне революции. Мы с бабулей налили чая и стали завтракать. Позавтракали — и спать легли. И знаешь, такое блаженство было утонуть в перине после этой ночи. Быть живой — и спать на пуховой перине.

— И вас так и не поймали?

— Ну слушай, это было девять лет назад. Мы с тобой мирно завтракаем на собственной кухне, и сейчас ты сядешь учить сольфеджио. Ну, выходит, не поймали, Сим!

— Мам, а давай лучше в деревню, к твоей прабабушке?

— А давай!

Уже в машине Симона задумчиво спросила:

— Мам, ну ты же сказала, что не могла бы никого убить. Я же спросила, «могла бы» — ты сказала, что нет.

— Сим, ты спросила «могла бы — теоретически». Теоретически — нет, я бы не смогла. А практически — запросто. Или я не Яги правнучка?