– Духовный экстаз…

Последнее словно он произнес нараспев: «экста-а-аз».

– Явные симптомы…

Молодой адепт обернулся и неуверенно посмотрел на женщину.

– Друзья мои, – заговорил священник громко и решительно. – Друзья мои, наша сестра удостоилась величайшей благодати. Она обрела экстаз! Оставим ее наедине с этим чудесным опытом. Давайте споем наш гимн Пану, всемогущему Богу.

Он выдержал паузу. Орган осторожно взял пару аккордов. Прихожане с глухим ропотом стали подниматься с колен.

– Давайте споем, – решительно повторил отец Гарнетт, – наш гимн…

В толпе раздался крик. Из разорванного круга выскочила невысокая, плохо одетая женщина и резко остановилась, вытянув вперед шею и широко открыв рот.

– Нет, нет! Все не так. Она мертва. Я прикоснулась к ней. Она мертва!

– Мисс Уэйд, успокойтесь!

– Я не успокоюсь! Она мертва…

– Минутку, – послышался невозмутимый голос рядом с Найджелом.

Из задних рядов сквозь толпу пробирался солидный пожилой мужчина. По пути он аккуратно обогнул полную даму. Найджел отступил в сторону, чтобы дать ему дорогу, а затем, повинуясь журналистскому инстинкту, последовал за ним.

– Думаю, мне следует осмотреть эту даму, – спокойно заметил мужчина, подойдя к алтарю.

– Но, доктор Касбек…

– Думаю, мне следует ее осмотреть, отец Гарнетт.

Найджел незаметно приблизился к группе под факелом. У него было странное чувство, что он поднимается на сцену для участия в каком-то фантастическом спектакле. Стоявших здесь людей – бледных, с мертвенными лицами – освещал только неровный свет пламени. Огонь тихо шипел, будто неразборчиво бормоча. Больше в храме не было ни звука. Доктор опустился на колени рядом с неподвижной фигурой.

Женщина упала лицом вниз, уронив голову на ступени алтаря. Доктор пощупал ее запястье и быстрым движением приподнял шляпу, закрывавшую ее лицо. На него уставились неподвижные, широко открытые глаза без блеска. В уголках ее рта застыла вязкая пена. Сам рот был напряжен, зубы крепко стиснуты, а губы оттянуты назад, словно в невеселой улыбке. Щеки пылали вишневым румянцем, хотя все остальное лицо поражало бледностью. Неизвестно, удалось ей достигнуть экстаза или нет, но эта женщина, без сомнения, была мертва.

Увидев страшное лицо, стоявшие рядом адепты отпрянули назад. Кто-то вскрикнул. Мисс Уэйд – пожилая женщина в плохой одежде – испустила сдавленный вопль, в котором слышались ужас и в то же время торжество:

– Мертва! Я же говорила – она мертва! О! Отец Гарнетт!

– Закройте ее, ради бога, – пробормотал высокий молодой человек.

Доктор наклонился ближе. Он понюхал воздух возле губ покойной и расстегнул воротник платья. Найджел увидел, как его ладонь крепко прижалась к бледной коже. Доктор подержал ее так несколько мучительно долгих секунд. Не поднимая головы, он пристально всмотрелся в ее лицо. Потом снова опустил поля дамской шляпы.

– Жуть, просто жуть, – бормотал похожий на торговца джентльмен, судя по акценту, американец.

– Попросите прихожан покинуть церковь, – резко сказал доктор. Он обращался к священнику.

Отец Гарнетт ничего не ответил. И даже не шевельнулся. Его фигура по-прежнему выглядела внушительно, но вся энергия куда-то улетучилась. Он словно оцепенел.

– Вы можете попросить их уйти? – повторил доктор Касбек.

– Подождите!

Найджел сам испугался, услышав свой голос. Все сразу повернулись к нему, не столько удивленные, сколько сбитые с толку. За его спиной прошел шепоток. Ему казалось, что его голосовые связки взбунтовались и действуют помимо его воли.

– Эта дама умерла естественной смертью? – спросил он доктора.

– Как видите, я сделал только беглый осмотр.

– Но у вас есть сомнения?

– Что это значит? – вдруг очнулся священник. – Кто вы такой?

– Я присутствовал на службе. Простите, что вмешиваюсь, но, если есть подозрения в насильственной смерти, никто не должен…

– В насильственной? С чего вы взяли? – спросил американец.

– Я сужу по рту и глазам. И еще… по запаху. Возможно, я ошибаюсь. – Найджел продолжал смотреть на доктора. – Но, если есть сомнения, лучше, если все останутся на месте.

Доктор холодно разглядывал его несколько секунд.

– Пожалуй, вы правы, – произнес он наконец.

Они говорили вполголоса, но, очевидно, в зале расслышали их слова. Несколько человек вышли в центральный неф. Гул в рядах усилился. Послышались громкие голоса, какая-то женщина вскрикнула. Шепча и шатаясь, толпа медленно двинулась к алтарю.

– Скажите им, чтобы сели на свои места, – попросил доктор.

Священник, похоже, уже собрался с мыслями. Он повернулся и быстро взбежал по ступенькам кафедры. Найджел почувствовал, что он готов употребить весь свой авторитет, чтобы вернуть контроль над паствой.

– Друзья мои! – загремел его сильный и уверенный голос. – Прошу вас, вернитесь на свои места и сохраняйте спокойствие. Я чувствую, как в эту минуту на нас нисходят мощные космические волны. Их энергия осенила нашу возлюбленную сестру, наш Избранный сосуд экстаза, Кару Куэйн. – Его голос слегка дрогнул и сбавил тон. – Мы должны укрепить наши души силой мировой гармонии. Призываю вас предаться медитации на тему «Единение». Пусть в храме пребудет тишина.

Все сразу повиновались. В зале воцарилось глубокое молчание. Стало так тихо, что было слышно, как прошелестела мантия священника, спустившегося с кафедры. Найджелу он казался каким-то сверхъестественным, невероятным существом.

Отец Гарнетт обратился к двум причетникам, один из которых все еще механически качал кадильницей, а второй держал сосуд с вином.

– Задерните занавес, – распорядился он тихо.

– Да, отче, – ответил рыжий.

– Да, отче, – пролепетал темноволосый.

Раздался звон металлических колечек, потом шорох тяжелой ткани, и они оказались за парчовой стеной, наглухо отделившей их от прихожан. Алтарь превратился в комнату, мрачноватую, но довольно уютную.

– Теперь можно говорить свободно, – заметил священник. – Занавес с подкладкой, очень плотный.

– Господи, помилуй! – воскликнул американец. – Что за кошмарная история! Доктор, вы уверены, что она умерла?

– Уверен, – отозвался доктор, снова наклонившись над телом.

– Да, но дело не только в этом, – вмешался молодой человек. – Почему никто не должен уходить? Что это значит? – Он повернулся к Найджелу: – Зачем вы сказали про насильственную смерть и кто вы, черт возьми, такой?

– Морис, – попытался остановить его священник. – Морис, дитя мое…

– Эта женщина, – упрямо продолжал юноша, – вообще не должна быть здесь. У нее нет права подходить к чаше. Она – воплощенное зло. Я знаю, отец Гарнетт, я знаю…