Но затем появился его старший брат Аристон на своей белоснежной яхте. Молодой бог с густой шапкой волос, бронзовой кожей и глазами цвета темного моря.

Кайли помнила, как внезапно дрогнуло ее сердце, когда она увидела его с берега. Как пересохло у нее во рту, когда он спрыгнул на песок и серебристые брызги разлетелись вокруг его бронзовых икр, словно праздничный фейерверк. Она была так смущена и растеряна, что когда их представили друг другу, даже не смогла посмотреть ему в глаза. Не то что другие женщины! Ее просто тошнило, когда Кайли видела, как флиртовала с ним ее мать – даже попросила натереть ей кремом плечи, но надменный грек тут же делегировал эту задачу кому-то из слуг.

А потом настал день праздника, шикарного приема, на который был приглашен тогдашний премьер-министр. Кайли помнила лихорадочную атмосферу и презрительное лицо Аристона, когда люди под влиянием алкоголя начали вести себя слишком развязно. Помнила, как она искала свою мать, а потом узнала, что ту застали с шофером министра. Кто-то заснял на камеру, как она ублажала мужчину лет на двадцать ее моложе. Ее светлые волосы мелькали на заднем сиденье машины. Тогда-то и начался весь этот ужас.

Кайли побежала к морю, раздавленная стыдом и отвращением, боясь увидеть презрение в чужих глазах, желая только одного – остаться одной. Но Аристон нашел ее там. Его голос был удивительно мягким, почти нежным. Он обнял ее за плечи, и это было райское ощущение. Случилось ли это потому, что ее мать никогда особо не баловала ее физическим контактом, или потому, что ее отец уже был слишком стар, чтобы брать ее на руки, когда она была маленькой, но Кайли приняла сочувствие за что-то другое. Или, может, желание, которое отсутствовало в ее жизни, пронзило ее в тот момент словно молния, заставив вести себя так, как она никогда себя не вела?

Это чувство было таким мощным, как дикий голод, который нужно было немедленно утолить. Прижавшись к Аристону, Кайли поднялась на цыпочки и дрожащими губами нашла его губы. Через мгновение он ответил, и этот ответ был всем, о чем она могла мечтать. В течение нескольких секунд это чувство нарастало, его губы с силой прижимались к ее губам. Одно требовательное движение его языка – и она приоткрыла рот в молчаливом приглашении. Он провел ладонью по ее груди, нетерпеливо ощупывая ее заострившиеся соски, прежде чем направить ее руку вниз. Не было никакого смущения, просто восторженное наслаждение собственным чувством сексуальности. Кайли помнила его сдавленный стон, когда она коснулась его там. Она помнила, с какой жадностью ее пальцы скользнули по всей его длине. Страсть поглотила стыд. Вероятно, она могла бы позволить Аристону сделать все, что он хотел, прямо там, на серебристом песке, если бы он внезапно не оттолкнул ее от себя с потемневшим от гнева лицом. Лицом, которое она будет помнить всю жизнь.

– Ты, маленькая дрянь! – Голос его дрожал от отвращения. – Что мать, что дочь!

До этого момента Кайли не знала, как это больно – быть отвергнутой. Она не забыла затопивший ее стыд и поклялась самой себе больше никогда не оказываться в таком положении. Но эта боль померкла перед тем, что случилось, когда они вернулись в Англию. Когда все грехи ее матери связали и с ней.

За что, так или иначе, ей приходилось расплачиваться до сих пор.

Ее одежда была мокрой, и Кайли начала дрожать. Отбросив горькие мысли, она заставила себя встать и направилась в ванную в надежде, что тонкая струйка теплой воды хоть немного согреет ее кожу. Больше помогло растирание жестким полотенцем и чашка горячего чая. Переодевшись в свою рабочую форму, Кайли услышала стук в дверь.

Круг ее общения был невелик из-за режима ее работы, к тому же она редко кого-то к себе приглашала. Кайли не хотела, чтобы люди удивлялись, как единственная дочь миллионера и актрисы, чье лицо часто появлялось на экранах в сериалах, могла оказаться в такой обшарпанной комнатушке.

Стук повторился, и она подошла к двери и открыла ее. Ее сердце пропустило удар. На пороге стоял Аристон. Мокрые волосы облепили его голову, словно черный шлем, плащ в каплях дождя. Кайли хотелось приказать ему убираться и захлопнуть дверь, но властная сила его ауры и песня сирен вновь предавшего ее тела не позволили ей это сделать. Все же он был чертовски хорош – мускулистое тело, тонкий греческий нос с небольшой горбинкой…

– Зачем вы здесь? – холодно спросила Кайли. – Вспомнили еще пару оскорблений?

Его губы скривились в подобии улыбки.

– Я подумал, что это вы оставили.

Только сейчас она заметила в его руках бежевый шарф. Этот шарф принадлежал ее матери – тонкий шелк с мелкими розовыми цветочками. Теперь рисунок поблек, но эта вещь была ей дорога. Она напоминала Кайли о женщине, которой когда-то была ее мать.

– Как вы узнали, где я живу? – поинтересовалась она.

– Это было нетрудно. Вы ведь записались в книге посетителей галереи, помните?

– Но зачем утруждать себя? Разве вы не могли делегировать это поручение кому-то из ваших многочисленных слуг?

– Мог. Но есть еще одна вещь, которую я предпочел бы не делегировать. И кроме того, я не думаю, что мы закончили наш разговор, не так ли?

Да, они не закончили, и многое осталось несказанным. Что, возможно, и к лучшему. И все же что-то не давало Кайли захлопнуть перед ним дверь. Аристон проделал этот путь, говорила она себе, чтобы принести шарф ее матери, и он промок. Почувствовал ли он, что она колеблется?

– Вы не пригласите меня войти? – мягко спросил он.

– Что ж, проходите, – кивнула Кайли и направилась в гостиную.

Ее сердце колотилось как бешеное. Она услышала стук закрывшейся двери. А когда повернулась и увидела его перед собой, такого властного и сильного, кровь прилила к ее лицу. Почему он? – думала она в отчаянии. Почему именно Аристону Кавакосу было суждено стать мужчиной, который обострял все ее чувства?

Кайли обратилась к нему с натянутой улыбкой:

– Если вы хотите еще раз попытаться оправдать ваше желание всех контролировать, то не стоит беспокоиться.

– Что вы имеете в виду?

– Увидев со мной вашего брата, вы тут же отправили его куда-то под предлогом неотложных дел. Разве это не странно?

На его скулах заиграли желваки.

– Я уже говорил вам. У него есть невеста. Молодая женщина, недавно закончившая университет. Между ней и вами разница в миллион световых лет. Тем не менее даже вам должно быть известно, что вести дела в заливе сейчас очень непросто – вы льстите себе, когда думаете, что я стал бы изобретать какую-то катастрофу, чтобы избавить его от вашей компании. Но я не собираюсь вам лгать. Не буду отрицать, я рад, что он уехал.

Кайли понимала его озабоченность. Контраст между ней и девушкой Павлоса в его представлении вряд ли мог быть более разительным. Квалифицированный врач – полная противоположность той, что едва ли была способна правильно написать свое имя – вот какой он видел ее в своем упрощенном шовинистическом свете. Если бы Аристон просто попросил, тогда она могла бы ему уступить. Кайли могла бы дать слово больше не видеться с Павлосом, что, вероятно, и так случилось бы рано или поздно. Но ведь он же не попросил ее, верно? Он приказал. И даже не презрение к ней бесило Кайли, а полное отсутствие признания ее как личности. Словно она не значила ровным счетом ничего. И все, что ей оставалось, это провести остаток жизни, расплачиваясь за ошибку молодости.