Чтобы не было обидно бойцам невидимого фронта, прошу отметить кого-нибудь из радио-лидеров.

– «Русская медиа-группа» – самая крутая на данный момент медиа-группа. Их монополия вполне оправданна и заслуженна.

Намекаю на новые структурные изменения в группе.

– Дело «Русской медиа-группы» живет, – не соглашается Филипп, – дух Архипова там был, есть и будет. Если и получились какие-то разногласия, Сергей ушел, а другая часть коллектива осталась, это временное явление, дитя уже родилось, оно может стать хуже, испортиться, но все равно будет жить. Оно даже может стать лучше, если будут хорошие учителя.

Говорим об оборотах в шоу-бизнесе, о самых крупных гонорарах в российском шоу-бизнесе. Снова задаю деликатный вопрос «Сколько?», интересуясь рекордными ставками.

– Миллион долларов, – отвечает Филипп.

– За концерт? – непрофессионально удивляюсь я.

– За часовое выступление, – профессионально удивляет Филипп.

Выяснив верхнюю ставку в шоу-бизнесе, перехожу к нижней:

– За какую сумму гонорара вы никогда бы не согласились выступать?

– Я в своей жизни дал столько бесплатных благотворительных концертов, что если взять среднее между ними и теми концертами, за которые я получил очень большие деньги, то может получиться очень даже небольшая сумма. Надо уметь понимать, где ты можешь подарить себя бесплатно, а где за очень большие деньги.

Спрашиваю, почему Филипп не уезжает работать на Запад.

– Знаете, я это делаю не потому, что я так уж люблю Россию. Я, конечно, люблю свою страну и вторую свою родину Болгарию. Но я люблю очень и себя. Чтобы меня полюбил народ, я сначала полюбил себя, хотя было мало за что любить себя самого. Но я нашел такие качества, которые культивировал в себе, и потом меня разглядели другие, те, кто приходил на мои концерты, покупал мои пластинки, слушал мои песни. И мне очень хотелось перешагнуть через границы моей родины, и я это сделал. Я выступал на лучших площадках мира: «Madison Square Garden», «Carnegie hall», «Las Vegas», «МGM», «Friedrich state palace» в Берлине, «Royal Albert Hall» в Лондоне, в Австралии. То есть я реализовал себя, я выступал на лучших сценах мира, где выступали мои западные коллеги, получающие миллиарды. Но целиком и полностью оторвать себя от страны и прожить какой-то период жизни за границей, в Америке, я не мог чисто морально. Потому что до девяносто четвертого года я не был готов к этому, а после девяносто четвертого года я женился, у меня была семья, от которой я не мог оторваться. Два месяца разлуки меня уже сводили с ума. У меня были попытки пробы пера, я записал альбом на испанском языке, который был реализован в Мексике платиновым тиражом. Этот альбом моих песен на испанском языке до сих пор существует, и он очень хорош. Можно было бы пойти и дальше, захватить не только Мексику, но и другие страны, но в каждой стране надо было прожить какое-то время для пиара, для промоушена. Везде надо работать. Я был оторван от своих корней, я не мог этого сделать. Я вернулся, и с большим удовольствием, но я реализовал себя за границей, я увидел, что, если б я захотел, у меня был бы успех, как был он в Мексике, как он есть в Болгарии. Я понимаю, что надо было поработать там над промоушеном, у меня бы получилось, но мне надо было возвращаться сюда. Здесь было все. Если бы я был тогда еще холостой и одинокий, может, я бы и остался, но я не могу без своих друзей. Я понимаю, что появились бы новые друзья, но было очень трудно все оборвать здесь. Западные артисты находятся в более выгодном положении, потому что там они становятся популярными.

Естественно, мы всегда любили слушать западную музыку и следили всегда за тем, что там происходит, и Мадонна могла не приезжать сюда все свои звездные годы, но все прекрасно знали, кто такая Мадонна, и ждали ее как манну небесную.

Мне всегда нравилась олигархическая идея перехода качества в количество, бизнеса в политику, денег во власть. Представляю, какую многомиллионную армию поклонников поднимет под свои знамена Киркоров, в случае необходимости, и предлагаю подсчитать количество проданных дисков.

– Я думаю, что в каждой семье есть мой альбом, – скромно округлил Филипп.

Значит, по моим грубым гламурным подсчетам, минимум 150 миллионов альбомов он продал. А может быть, и больше, ведь мы с моим сыночком хоть и живем в Париже, но у нас тоже есть его диск.

– Если учесть, что всего вышло пятнадцать альбомов за всю мою творческую жизнь, – помогает или, наоборот, мешает мне считать Филипп, – и если в каждой семье есть по одному альбому, возьмем по минимуму, среднестатистически, будь то кассета, будь то диск в машине, то я думаю, что приблизимся к рекордным продажам «Битлз» или Элвиса Пресли.

– И еще немного о полчищах поклонников и о том, как они выстраиваются в фан-клубы.

– Они работают, они периодически появляются на моих турах, на моих концертах, на моих праздниках. Самый первый, самый древний фан-клуб – это «Атлантида», они находятся в Санкт-Петербурге, и я им говорю, что они постареют вместе со мной, вернее, повзрослеют, так как я не стар, я – суперстар, – улыбается Филипп.

Мне, как опытному психоаналитику олигархов и звезд, показалось, что Филипп, как все нормальные и ненормальные люди, немножко переживает переход своего сорокалетнего рубежа. Успокаиваю его тем, что в отличие от нас, блондинок старше восемнадцати, у него все еще впереди.

– Я возраст не чувствую, – качает головой 878-ментально-летняя звезда, – это только цифра. Я не чувствую совершенно этот возраст, потому что я в таком жанре, в таком бизнесе, который просто не дает тебе возможности состариться или почувствовать себя в возрасте. Я думаю, что постараюсь много чего успеть, потому что планов много, и ближайший – это новое шоу в Москве в ноябре, которым мне надо срочно заниматься, а времени не хватает: то «Евровидение», то другие конкурсы, то летний тур начинается.

По встроенному в меня со времен телевизионного производства внутреннему счетчику настало время для рекламной паузы. Несколько слов о спонсорах.

– Сегодня, – сетует Филипп, – большая редкость – меценаты в шоу-бизнесе, потому что если раньше этим занимались бизнесмены, отмывая деньги, то на нынешний день так ужесточились налоговые службы и законы, что просто лишили шоу-бизнес благотворительного спонсорства сильных мира сего.

– А как же реклама?

– По большому счету, – еще больше качает головой Филипп, – реклама им тоже не нужна, потому что у всех крутых своя большая реклама. Сегодня они считают, что артисту за честь пообщаться с тем же Абрамовичем, хотя еще лет пять назад было все наоборот. Потерялся немножко статус артиста. В принципе, в России артисты всегда считались небожителями, например, Утесов, Шульженко, Гурченко, я уж не говорю о Пугачевой. Это были какие-то боги и богини. Сегодня обеспеченный бизнесмен может пригласить к себе артиста за хорошие деньги, и тот будет развлекать его семью, его друзей, и этим самым нивелируется звездный статус артиста. Но с другой стороны, это зависит от людей, которые приглашают. Потому что среди них есть очень интеллигентные, очень тонкие люди, которые, приглашая артиста, понимают, что перед ними большой артист. А некоторые считают, что если они заплатили деньги, то могут потоптаться на артисте. Благо меня Бог миловал, я не встречался с подобным отношением. Наверное, играет роль выслуга лет. Может быть, у новых русских бизнесменов, которые заработали эти деньги недавно, все-таки срабатывает стопор перед моей двадцатилетней выслугой или Пугачевой, или Леонтьева, или Ротару. Иначе они себя ведут с молодыми, теми же «фабрикантами» – они их просто за людей не считают.