– Алло? – голос дрогнул, в нем что-то задышало, раскрылось, как цветок утром, как белый крокус в черной земле – это была надежда. – Алло… это ты? Бьорни, малыш, это ты?!

Бьорн дернулся, рука его, теребившая замок сумки, сама по себе отщелкнула замок, нырнула внутрь. Пальцы коснулись ледяного свертка, юноша выпрямился, сказал чужим сдавленным голосом:

– Простите, я ошибся номером. – Он уронил трубку на рычаг, но оттуда успело вытечь слабым радостным вздохом:

– Бьорни, все хорошо, мы тебя любим…

В ладони расцветал ледяной цветок, Бьорн вышел в темноту, навстречу мартовскому ветру. Прочь от огней, от людей, от их глупых радостей и нелепого домашнего счастья. Он выкован заново во льдах Йотунхеймена, он вскормлен светом звезд и чистотой снега на ладонях Сморстаббрина, Зверя Древнего льда. Он должен выполнить то, что велел Смор. Прежний Бьорн Эгиль был слаб, именно поэтому эта черная тварь смогла войти в его сердце и натворить столько зла его руками. Теперь все будет иначе.

«Ступай на запад, найди того, кто прошел путями черной воды, – слова Ледяного отца перекатывались внутри его как заиндевевшие валуны и никак не могли уложиться. – Найди Стража, дважды умершего и воскресшего. Грядет битва, в которой Видящая не выстоит в одиночку. Ты ей нужен».

– Очень приятно, – устало улыбнулась Дженни, принимая ларец темного дерева. Посланец африканского Магуса отступил. Высокий негр в смешном цветастом халате, в крохотной плоской шапочке, сидевшей на сверкающих сединой кучерявых волосах. Большой Маконго, глава угандийского Магуса и выборный представитель южноафриканских Магусов.

– Да хранят тебя Великие предки, Видящая! – А глаза у старика Маконго были лукавые, умные, черными маслинами они катались по ее лицу, по зверодушцам Жозефу Квамби и Тадеушу Вуйцику за ее плечами – «потому что теперь мы официальная делегация Службы Вольных Ловцов, и требуется соблюдать дипломатический протокол, будь он неладен». Пару раз взгляд Маконго пробежался и по Ласу, развалившемуся в ногах и взиравшему на посланцев с царственным равнодушием – как будто эта зверюга стажировалась в Букингемском дворце, а не скакала по сугробам и полям вместе с Дженни.

Веселые морщинки разбегались от глаз старого Маконго. Воздух в небольшом шатре качался, столб света падал сверху, и в нем танцевали пылинки, толкались невесомыми боками, как вопросы на языке старого Маконго, но он тоже хорошо знал протокол, так что не сейчас, Видящая, время долгих разговоров придет позже, под сенью тихих шатров, где нет лишних глаз и ушей…

Старик ушел, полог качнулся, отсекая порыв холодного воздуха. Дженни перевела дух.

Первый час было весело сидеть на этой низенькой табуреточке со смешным названием… как бишь там ее… пуфик! Слушать сопение Тадеуша и шутки Жозефа. Но к концу третьего часа она запросила пощады. Германика, сняла серьгу Арлекина и, радостно вернув свой облик, сурово пресекла порыв к свободе.

– Таков порядок первого дня Собора, – сказала она. – Гости прибывают, обмениваются официальными визитами, дарят подарки.

– Да меня уже похоронили под подарками, – робко возопила Дженни. – Складывать некуда!

Германика кинула критический взгляд на груду свертков, ларцов, шкатулок и прочих сувенирных емкостей.

– Барахло большей частью, – вынесла она вердикт. – Сверкает кое-что, но слабенько. Жмотятся внешники.

– Там есть пара занятных вещиц, – возразила Эвелина. Она сидела у входа, но как-то незаметно даже для ясного взора, за небольшой ширмой, так что вошедший не замечал ее до тех пор, пока не решался уходить. На столике перед ней стоял аквариум, полный слоистой разноцветной воды, в которой кружили золотые рыбки.

– Ага, как бы у этих вещиц двойного дна не обнаружилось, – сказала Германика.

– Какого дна? – не поняла Дженни.

– Вот подарят тебе, скажем, – опер-Ловец Бодден так задумалась, словно не могла представить, что Дженни кто-то что-то может подарить. – Браслетик. Красивый, со стразиками, а еще он клады чует. Полезная штука, особенно для археологов и прочих копателей. А ночами, когда ты спишь, он к тебе цепляется. И тот, кто его подарил, может ходить по твоим снам как по своей квартире.

– Я и так клады могу найти, – возразила Дженни. – Зачем мне браслет? К тому же я всегда почувствую, если кто-то войдет в мой сон.

Германика махнула рукой:

– Как же я забыла, ты ведь великая Видящая, для тебя нет ничего невозможного.

– Герми… – мягко сказал Жозеф.

Германика выглянула на улицу:

– Пока перерыв, никого на горизонте. Эви, что скажешь?

– С утра прошли двадцать четыре посланца, – сказала Эвелина, кроша рыбкам сверкающую пыль. – Все чисты, никаких следов диббуков.

– Двадцать четыре из трехсот выборных, – Германика произвела нехитрые подсчеты и вздохнула: – Неважный темп.

– Из трехсот?! – с ужасом переспросила Дженни. – Да у меня все тело занемеет – столько сидеть! Мы же тут просто теряем время, нам надо в Англию, надо искать Марко!

– Нам надо делать то, что мы должны делать, – спокойно сказала Германика. – На этом соборе решается судьба СВЛ, судьба Авалона, всех Магусов. Если Талос выиграет, нам конец. Башня Дождя падет!

– Но как же дедушка… – Дженни кусала губы.

– Мы все очень переживаем за Марко и Людвига, – сказала Эвелина. – Как только собор закончится, мы немедленно отправимся на их поиски. Но сейчас…

– …сейчас мы не можем ослаблять отряд, – закончила Германика. – Слишком много поставлено на кон. Особенно если учесть тот камень, который ты привезла с собой. И то, что произошло в лагере.

Дженни встала.

– Прием даров закончен, – заявила она. – Обеденный перерыв. Тэд, составишь компанию?

Зверодушец с готовностью сошел с места.

– И куда ты? – поинтересовалась Германика.

Дженни повела плечом:

– Воздухом подышать, хот-дог съесть. Может Видящая сожрать хот-дог без китайских церемоний?

– Может, – разрешила опер-Ловец. – Но одного Тэдди мало. Жозеф…

– О боги, зачем еще кто-то? Они будут хот-дог вдвоем держать, а я откусывать?

– Возьми Жозефа. Так безопасней.

– Да что со мной на этом фестивале случится? – удивилась Дженни. – Здесь же собрались самые сильные члены Магусов Внешних земель, элита. Сливки. Пенки. В общем, крутая сметана. Ложку воткни – не упадет.

– А кто сказал, что все они тебя любят? – заметила Германика.

– А это чьи флаги? – Михаил указал на белое полотнище с красным драконом.

– А, Уэльс, древний Магус, – обрадовался дядя. – Они помнят многое о первых, я тебя познакомлю. Есть у меня старый друг, старик Ллевелин ап Эрдин, он много чего знает.