class="p1">— Ясно, — такой скорый отъезд из Новоульяновска, конечно, не входил в мои ближайшие планы — соскучился я по Соне, по друзьям и родителям, но, услышав такую новость, не сказать, что я расстроился.

В глубине души даже обрадовался намечающимся приключениям. Да и Горохов, сдавалось мне, вздыхал не так чтоб искренне. Но радость эту я запрятал поглубже. Потому как перед своей совестью и Соней, когда буду сообщать ей пренеприятнейшее известие, вид должен иметь понурый и горем подернутый. Дескать, на работу вызывают, даже поболеть толком не дают, сволочи. Но что ж делать. Служба государева. Родина в опасности. Труба зовет… Что там еще говорят по этому поводу?

— А что за дело хоть, Никита Егорович? – не сдержал я любопытства.

— Не по телефону, Андрей, прилетишь — все узнаешь, — Горохов заговорщически понизил голос. — Но одно могу сказать точно… Сложно нам будет. Поэтому и говорю, без тебя никак. Да и Катков про тебя все спрашивает. Мол, скоро Андрей в строй встанет?

— Катков? Не знал, что мы теперь с ним друзья. Правда, он звонил разок. Ну, ладно… А Света?

— А что Света?

— Не спрашивает? Ну… Про меня?

— Замуж Света вышла, не до спрашивания сейчас ей.

— Как замуж? За кого? Когда успела-то?

Не успел я поймать отвисшую челюсть, как уже услышал смешки Горохова.

— Шучу я, Петров, много вопросов задаешь. Давай выздоравливай. Срок тебе до завтра включительно на избавление от всех хворей. А, нет.. Лучше сегодня перестань хворать. Приказ ясен?

— Так точно, тврщ плник!

— Ну я не полковник, а старший советник юстиции.

— Ну, это же по-ментовски эквивалент полковника. Так что, товарищ полковник, разрешите собирать вещи?

— А что там тебе собирать-то? Не на курорт летишь.

— А город-то хоть какой?

Общий сбор в Москве, но все же хотелось хоть что-то узнать.

— Не по телефону Андрей, все скоро узнаешь. Все, бывай.

Пик, пик, пик, — монотонно зазвучала трубка. Я обернулся. За спиной стояла баба Глаша и грела уши. Я глянул на наручные часы. Почти семь вечера, а друзей все нет. Погодина могли на работе задержать. Позвоню-ка я ему в кабинет. Может, и правда там?

— Баб Глаш, — улыбнулся я. — Можно еще звякну от вас? По делу…

— Я тебе, что? Переговорный пункт главпочтамта? Телефон казенный. Не положено. Вот если пролет на своем этаже подметешь, тогда разрешу.

— Конечно, подмету, — закивал я, уже вставив палец в отверстие над цифрой “семь”. — Вот только сегодня у меня гости, а завтра в командировку. Вернусь и обязательно подмету.

Комендант фыркнула и что-то пробурчала под нос. Я не расслышал, но вроде про никчемную молодежь, про бардак в общежитии, про то, что все всем до лампочки…

— Слушаю, Погодин, — серьезным голосом тем временем ответила мне трубка.

— Скажи-ка мне, Федор Сергеевич, почему твоя задница еще в кабинете торчит, а не у меня в общаге пиво пьет?

— А, Андрюх! Привет… Тут это… — Погодин замялся. — Не получится сегодня, похоже. Мероприятие у нас внеплановое вдруг нарисовалось.

— Понимаю, — съязвил я. — Вечерняя дураковка. Но я тебе не жена и в совещания неожиданные не поверю.

— Да не совещание вовсе, а обыск мы должны провести. Срочно.

— Федор Сергеевич, ты сегодня дежуришь?

— Нет.

— Ты в усилении?

— Нет.

— Ну, так давай тихой сапой смывайся с работы. Прям уж обыск без тебя не проведут один.

— Семь.

— Что – семь?

— Семь обысков. Их все одновременно надо провести, чтобы не упустить никого и ничего.

— Как семь? Вы там войну преступности масштабную объявили? Ловите профессора Мориарти в пятницу вечером? Именно сегодня? Нашли время. До понедельника не ждет?

— Да тут такое дело… Помнишь магазин “Океан”? Здоровый такой, со складами своими. Открылся пару лет назад возле Набережной.

— Конечно. Кто же его не помнит? Это же первый сетевой магазин в Союзе. По всей стране такие отгрохали.

— Ага, фирменный… Так вот, его директора с валютой задержали. Сумма большая оказалась. С его зарплатой такую лет сто копить. Стали копать, что да как. Оказалось, он икрой приторговывал нелегально. По цене завышенной продавал мимо кассы. Вот теперь надо обыск провести, пока его семейка улики не замела. На даче, в гараже, по месту работы, по месту жительства его брата, его зятя и других родственников. Есть информация, что они все замешаны в рыбном деле. Половина из них там трудоустроена даже. Кто завскладом, кто товароведом.

— Ясно, — с досадой произнес я. — Значит, пиво будем с Быковым и Трошкиным дегустировать без тебя.

— Погоди, Андрей… А ты помочь не хочешь?

— Пятница же?

— У нас народу, капец, как не хватает. Всех подняли, кто хоть как-то может в оперативно-следственных действиях участвовать. Даже кинолога дядю Васю.

Да, труба дело, если уж до дяди Васи дошли.

— Он же старый, как сам Дзержинский? – еще более недовольным голосом переспросил я.

— И он так сказал. Но все равно загребли, щас на инструктаже в актовом зале сидит вместе со всеми приданными силами. Верещал, что ничего не смыслит в обысках. Его, мол, дело маленькое. Собачек кормить да какашки за ними убирать. А начальник управления его мордой тыкнул в его же прошлое. Напомнил кинологу, что тот десять лет опером землю топтал. До службы в собачатнике.

— Ну, я же говорю, старый дядя Вася, — усмехнулся я. — Склероз, видать, вот и забыл. А от меня-то что требуется?

Я давно уж понял, что отвертеться у меня не получится. Не по-дружески будет. Да и прав Горохов, мне на сборы много времени не нужно.

— Да ничего особенного. Приезжай на Литейную 234 через минут сорок. Поможешь квартиру блокировать. Чтобы не смылся никто… Я туда только с дядей Васей и следаком отряжен. Трое нас всего. Вот и представь. Жопа чует, что облажаемся. Сам-то я тоже ни разу в обысках не участвовал. И следак зеленый совсем, как тля по цвету. Да и по размерам тоже. А с тобой спокойнее как-то будет…

— А что за рать у вас такая? Из двух человек и одного старика? Не могли вам людей выделить?

— Так я же говорю, нету больше. Всех уже раскидали, кого могли. А наш адресок посчитали самым бесполезным. Якобы там живут