сохранении и укреплении центральной власти, обеспечивавшей их благополучие как правительственных чиновников. К этому слою принадлежали и многие потомки старой силлаской аристократии, перешедшей на сторону государства Корё. Из старинной аристократии Силла происходил и Ким Бусик, сделавший политическую карьеру в борьбе против крупных местных феодалов. Необходимость ограничения власти крупных феодалов на местах диктовалась и международным положением Корё — в XII в. после ряда киданьских нашествий возникла новая угроза со стороны чжурчжэней, установивших свое господство (династию Цзинь) над Северным Китаем.

В биографии Ким Бусика, помещенной в Корё са, первой его заслугой признана победа над Ли Джагёмом, когда путем апелляций к конфуцианским традициям Ким Бусик сумел доказать незаконность претензий Ли Джагёма поставить себя как отца великих княгинь (жен вана) выше самого монарха.

Когда Ли Джагём открыто домогался признания своих «родительских прав», чтобы быть выше вана, Ким Бусик, в то время всего лишь смотритель (тэдже) придворной библиотеки (Помунгак), решительно выступил против этих притязаний, ссылаясь на исторические примеры Ханьской и других китайских династий, когда даже отец царствующего монарха, несмотря на святость конфуцианских отношений между отцом и сыном (принцип сыновней почтительности), должен был признать себя подданным своего сына-монарха. Ким Бусик указывал, например, что отец (тайгун) основателя Ханьской династии Гао-цзу сказал: «На небе не бывает двух солнц, а на земле — двух государей, поэтому император, хотя и сын, является государем, а тайгун, хотя и отец, является подданным». И тем более не могут быть признаны выше государя его предки по материнской линии (Ли Джагём — отец государынь, жен вана). Ким Бусик признал еще более незаконными попытки Ли Джагёма воздать царские почести своим предкам, а свой день рождения превратить в государственный праздник (инсуджоль): «Ким Бусик сказал, что издревле не было такого, чтобы день рождения назывался праздником. И только со времен [правления] танского Сюань-цзуна (VIII в.) день рождения императора стали называть Праздником на тысячу лет, и не слышали, чтобы подданные [государя] определяли свои праздники. Пхёнджонса (чин второго ранга) Ким Яхон сказал, что мысли сирана (чин четвертого ранга) [Ким Бусика] справедливы»[17]. Это означало победу Ким Бусика над Ли Джагёмом, который не смог выдвинуть аргументированных доводов в пользу своих притязаний. Уже в четвертом году правления вана Инджона Ким Бусик значительно продвинулся в чиновной иерархии до уровня министра, получив ряд званий этого уровня, вплоть до члена Придворной академии (халлим хакса).

Подлинным триумфом в политической карьере Ким Бусика стала его победа над феодалами Северо-Западной Кореи (из западной столицы Согён — современный Пхеньян) во главе с буддийским монахом Мёчхоном. Разгромом клики Ли Джагёма не завершилась борьба различных группировок правящего класса за захват центральной власти. С такими претензиями выступили и влиятельные феодалы Северо-Запада, которые энергично боролись за подрыв господствующего положения столичной знати в Кэгёне. Они почти перетянули на свою сторону вана Инджона, который нуждался в опоре после разгрома Ли Джагёма, уговаривая его переехать в Согён и учредить там ванскую столицу. При этом глава феодалов Северо-Запада Мёчхон проповедовал геомантические идеи о том, что счастье людей зависит от того, насколько благоприятно место расположения их жилища и могил предков, а судьба государства — от того, насколько удачно выбрано место для столицы. Мятеж Ли Джагёма и другие неурядицы последнего времени сторонники Мёчхона объясняли неудачным расположением столицы — г. Кэгёна, на которую неблагоприятно влияют духи, и предлагали перенести резиденцию вана в Согён, рассчитывая в этом случае приобрести решающее влияние на монарха и захватить в свои руки центральное правительство. Через своих сторонников в Кэгёне они достигли немалых успехов, ван Инджон заколебался и в двенадцатом году своего правления (1134 г.) собирался даже выехать в Согён. Но эти планы не могли не встретить самое упорное сопротивление столичной (кэгёнской) чиновной знати. Против проповедуемых Мёчхоном идей наиболее убедительные для вана Инджона аргументы выдвинул Ким Бусик. Как отмечается в его биографии, «в двенадцатом году [своего правления] ван [Инджон], [убежденный] словами Мёчхона, хотел выехать в Согён, чтобы избежать [грядущих] бедствий. Петиция (письмо) [Ким] Бусика гласила: ”Этим летом гром и молния раздавались в тридцати с лишним местах [дворца] Тэхвагун в Согёне. Разве Небо может так указывать на благоприятное место (кильчи)? Избегать бедствий таким образом не равнозначно ли ошибке? Сейчас, когда на запад (в Согён) нет дорог для карет и телег, для выезда пришлось бы вытаптывать рисовые посевы, но это значило бы не жалеть народ и не беречь богатство”. Наряду с таким предостережением чиновники обратились к вану с петициями в самых настойчивых выражениях, [поэтому] ван ответил: ”[Ваши] слова справедливы, я не еду на Запад”»[18].

В следующем году (1135 г.)

Мёчхон, Чо Гван, Лю Гам со своими сторонниками подняли мятеж против центрального правительства. Они провозгласили создание нового государства «великих деяний» и хотели объявить Корё империей, чтобы противопоставить себя чжурчжэньской династии Цзинь в Китае. Ван назначил Ким Бусика главнокомандующим в звании маршала (вонсу) и поставил его во главе центральной армии, подчинив ему командующих армиями левого и правого крыла. Еще до начала похода по указанию Ким Бусика были убиты находившиеся в Кэгёне сторонники мятежных феодалов Северо-Запада — Чон Чисан, Ким Ан и Пэк Сухан. Затем началась длительная и напряженная борьба против восставших согёнских феодалов и поддерживавшего их населения. Были приняты меры против распространения мятежа — заняты другие города, а восставшие изолированы в Согёне. Ким Бусик, прежде чем приступить к активным военным действиям против осажденных в Согёне, решил расколоть мятежников. Пойманного лазутчика мятежников Ким Бусик вернул в осажденный город, чтобы он передал, что «великой армии» нужно поймать и наказать лишь «горсточку» главарей мятежников, что те, кто явится с повинной, не будут наказаны. Неоднократно было повторено обещание через листовки, направляемые в лагерь мятежников. В результате среди главарей мятежников появились изменники. Убив своих вожаков — Мёчхона, Лю Гама вместе с сыном, с отрубленными их головами явились в лагерь карателей парламентеры восставших Юн Чхом, Чо Чханон и прочие. Ким Бусик распорядился принять их радушно, но это вызвало нарекания со стороны соперников в правительстве. Первый министр Мун Гонин и другие в петиции на имя вана упрекали Ким Бусика в том, что, вместо того чтобы сразу брать Согён, он ведет переговоры с мятежниками, что необходимо привезти парламентеров в столицу и наказать. Это известие укрепило решимость Чо Гвана и других главарей мятежников усилить сопротивление. Операция по подавлению мятежа приняла упорный и затяжной характер. Правительственным армиям, занявшим ближние и дальние подступы к городу, пришлось перейти к систематической осаде