– Это, что ли?

Знакомая кованая калитка, за ней дорожка. Надо пройти по ней, надо добраться до кровати и упасть, зарывшись в чистые простыни. И спать, спать… А ключ застрял в замке. Нет, все-таки провернулся.

– Погоди, я отведу тебя.

Василиса крепкой рукой подхватила пассажирку и ее рюкзак, забрала из ослабевших пальцев ключи и потащила Тину по дорожке к дому.

– Ишь, как тебя срубило, прямо на глазах. Дома-то есть кто?

– Не знаю… Муж на работе, а Елена Игоревна… наверное, дома.

Василиса толкнула дверь рукой, и она поддалась.

– Да здесь и не заперто у вас, ну совсем люди свихнулись, сколько шантрапы разной, а они балахманные какие-то – дверь настежь, собаки во дворе нет, заходите, люди добрые, берите что хотите…

Елена Игоревна не вышла на звуки открывшейся двери и голоса девушки, что было странно.

«Может, в магазин поехала? Но тогда отчего дверь не заперта? – Тина сбросила сапожки и куртку и посмотрела на лестницу. – Надо было спальню на первом этаже сделать…»

– Куда тебя отвести?

– Спальня на втором этаже, я…

Но девушка уже тащила ее наверх.

– Ишь, понастроили дворцов, тут одной уборки – неделю ковыряться, а жить когда? Хотя, конечно, ты вряд ли сама тут убираешься. Эта дверь, что ли?

– Эта.

– Вот сейчас уляжешься, а я тебе чаю сделаю, и… Ох ты ж, гребаный на фиг!

Тина подняла голову, чтобы понять, что же вызвало у ее новой знакомой такую эмоциональную реакцию, и прижала ладони к губам, чтобы не закричать.

– Да сейчас полиция нужна бы. Это кто ж тут у тебя?

На кровати лежит Семен, абсолютно голый, лицо и грудь его в крови. А у кровати на полу – женщина, ее тощая спина тоже в крови, голова залита кровью, повсюду одежда, чужая дамская сумка в кресле. Тина пыталась осознать, как могло так выйти, что Семен так быстро вернулся из столицы, и почему он голый, и что это за женщина, а самое главное – как могло выйти, что они тут лежат мертвые, если это не розыгрыш.

В голове зазвучали раскаты «Лунной сонаты», и Тина попятилась в коридор. Можно просто не думать о том, что в спальне. Слушать музыку и не думать вообще. Это ее больше не касается. Когда кто-то умирает, он исчезает, и больше Тина не должна об этом думать.

А проклятый кашель совершенно измучил ее, но кровать-то занята, и чтоб лечь, надо идти в гостевую спальню, а это еще один пролет лестницы, и его надо одолеть.

– Эй, я уже позвонила в полицию, они едут.

Тина кивнула и вышла из комнаты. Ей нужно лечь, просто нужно где-то лечь, потому что холодно.

Об остальном она подумает потом.

– Картина маслом: жена застала мужа с любовницей и грохнула обоих.

Молодой конопатый парнишка-стажер изо всех сил старался изобразить из себя бывалого волка-сыскаря, но щеки у него того розоватого оттенка, что бывает только в юности, и бритва им пока не нужна. Но парень, конечно, уже поднахватался разных словечек и усиленно делает вид, что комната, залитая кровью, и два обезображенных трупа ему нипочем. И все бы ничего, да только глупости городить на месте преступления непозволительно.

– Чушь какая! Смотреть всем внимательно, перед вами место преступления. Что вы видите?

Реутов строго смотрит на троих стажеров. Он не выбирал их, но обучать решил всерьез. Мог бы и отказаться, конечно, но он считал, что отказываться в таком вопросе совсем не дело. Ну вот он откажется, второй и третий раз, а молодняк учить некому. В комнату он их не впустил, и никого не впустил, топтались у порога, но пока эксперты курят во дворе, Реутов решил преподать стажерам урок.

– Можно, я?

Тощий высокий парнишка, мосластый и невзрачный, но взгляд у него внимательный, цепкий.

– Давай, Таращанский.

– Их застали врасплох, они были уверены в том, что дом пуст.

– С чего это видно?

– Жены не было дома, она должна была уже лететь куда-то за границу, муж об этом знал, конечно. Прислугу он отослал. Оба тела раздеты, нужно поискать следы биологических жидкостей, а также выяснить личность женщины и узнать, была ли это длительная связь или же так, на один раз.

– Да может, он проститутку снял, – хмыкнул Реутов. – Такое тоже может быть?

– Женская одежда отличного качества, вот эта сумка, что в кресле, стоит около тысячи долларов. – Таращанский смутился. – У моей сестры такая почти, она на нее год деньги копила, дуреха. Тысячу баксов за какую-то сумку, лопнуть можно! У проститутки вряд ли может быть такая. И на руках маникюр виден, называется «французский», ногти длинные, явно наращенные, но такую расцветку проститутка не станет делать, и туфли у нее – балетки, причем тоже очень хорошего качества, и одежда скорее офисная, хотя блузка немного крикливого цвета, и костюм тоже, но в целом стиль… Нет, не проститутка, а возможно, секретарша или подчиненная. Или же по работе встретились и решили развлечься. Выясним личность, пробьем контакты и поймем, что и как было.

– Хорошо, согласен. – Реутов удовлетворенно кивнул. – Голова работает. Так, поехали дальше, что ты видишь, Марусич?

Темноглазый коренастый парень с круглой стриженой головой нахмурился. Ему явно не хотелось смотреть, вид места преступления его заметно испугал, но Реутов хотел включить в работу и его. Если не преодолеть страх и отвращение, делать в сыске парню нечего, да и в полиции вообще.

– Давай смотри и делай выводы, что ты видишь?

– Два тела… – Марусич сглотнул ком, застрявший в горле. – Повреждения похожи на рубленые раны, отсюда сложно сказать, может, и нож – тогда колотые. Странно, что эти двое не смогли убежать. Возможно, убийца сначала ранил и обездвижил их, а это значит, что они убийцу не видели до последнего момента и не ждали даже, что кто-то может войти.

– Хорошо. – Реутов кивнул. – А как тебе версия Войтовича о причастности жены?

– Вряд ли женщина могла нанести такие раны, а потом спокойно собраться и уехать.

Реутов покачал головой.

– Женщина могла бы, если эта женщина – высокая, сильная и тренированная, женщин нельзя недооценивать. И могла бы спокойно уехать после этого, чтобы отвести от себя подозрения, такое тоже возможно. Вы ведь не знаете ее, и что человек может, а что – нет, он и сам часто не знает. А вот то, что она вернулась… Причем вернулась не одна, и вернулась потому, что почувствовала себя скверно – этого убийца не учел, да. Все должно было выглядеть так, словно жена убила обоих в порыве злости и ревности, а потом скрылась за границей. Спорим, что на орудии убийства вполне могут оказаться ее отпечатки?

– А его нашли? – Таращанский заинтересованно рассматривал место преступления. – И что говорит прислуга?