– Никак. – Тине этот разговор был неприятен, но вежливость требовала его продолжать. – Он, упиваясь чувством вины, хотел отдать фирму мне, но я не сочла это возможным. В том, что тогда случилось, его вины нет, это же его отец оказался таким. Мы решили разделить доли напополам, и Василиса заняла место Семена.

– Ну, это я знаю. – Инна села рядом. – Не хочешь присоединиться к нам? Ты же всех знаешь, и Бережных, и Дэна, и Витька. С женами тебя познакомили. Чего куксишься?

– Нет, просто слушаю.

– Что?

– Мир, наверное. – Тина погладила Патрика по спинке. – Я уборкой планеты занимаюсь.

– Это как?!

– Ну, представляю, что у меня есть такой пылесос, я ставлю его на полюс, и он начинает втягивать в себя всякую грязь – дым, отходы, из океана разное, что убивает его. Сейчас я как раз на экваторе, и думаю, оставить змей или все-таки не надо. Ну, это мысленно, конечно – под «Полет Валькирий».

– Ну офигеть! – Инна засмеялась. – Тина, что у тебя в голове, невозможно представить. Иди, играй на рояле, принцесса. Господи, уборка планеты, надо же такое придумать!

Тина вошла в дом.

Это был совсем другой дом, нежели ее собственный. Несмотря на размеры, он был теплым, обжитым, кое-где валялись детские игрушки, и в целом в доме ощущалось счастье. Тина вздохнула – если бы не Василиса, в ее доме было бы как в склепе. Нужно уезжать, но вечером они с Василисой смотрят старые фильмы, а потом «Морскую полицию», только Василисе нравится Дикс, а ей – Гиббс, но это неважно.

Рояль стоял в библиотеке, и Тина открыла крышку. Патрик взобрался наверх и устроился на каком-то своем насесте – Тина понимала, что Патрик собирается слушать.

– Я давно не играла, имей в виду. – Но Патрик выжидающе смотрел на Тину. – Так что не смейся слишком громко.

Руки ощущают клавиши, пальцы привычно набирают аккорды. Словно и не было этих лет, и ей снова девять, и она решила сыграть пьесу Моцарта, подобрать на слух.

– А так и не скажешь.

Тина вздрогнула и обернулась. В дверях стоял высокий стройный парень с волосами, собранными в небольшой хвостик.

– Что – не скажешь?

– Что давно не играла. Я эту вещь не слышал несколько лет, кстати, разве что в записи. Немногие сейчас играют пьесы Моцарта.

– Я не вам это говорила. Я вас даже не видела. – Тина нервно тронула клавиши. – Извините, если вы решили, что я…

– А с кем ты говорила?

– С ним.

Парень поднял голову туда, куда указывала Тина, и увидел Патрика.

– Ох ты… Да, это зверь. – Парень подошел ближе и остановился рядом с роялем. – Меня Саша зовут. Александр Дятлов, я друг Дениса Реутова. Он лежал в отделении, где я работаю, и мы подружились, если это детское слово здесь применимо. Вот меня и позвали на посиделки – правда, в этом доме я впервые, раньше мы собирались у Дэна. И сегодня я не всех здесь знаю, но многих. Вот Олег тоже лежал в нашей больнице, и Маша – девушка Генкина, и генерала я знаю с тех еще времен, и еще кое-кого. Но вот, например, рыжую девицу с раскосыми глазами впервые вижу, как и ее бойфренда, тощего ушастого парнишку… Как его, Дима? Тоже не видел его раньше, и тебя не видел, и это уже упущение, конечно.

– Так вы доктор?

– Да, доктор. – Он посмотрел на Тину, перевел взгляд на рояль. – Только не говори мне «вы», я начинаю нервничать и озираться в поисках невидимого близнеца. Читала Энн Райс «Черная камея»?

– Да. Я из-за этого романа поехала в Луизиану, потом в Новый Орлеан.

– Ого! А я нигде не был. Можно это вместе сыграть, пробовала?

– Если бы скрипка… А в четыре руки это не играется. – Тина представила нежные звуки пьесы в разных регистрах и поморщилась. – Получится какофония.

– Будет красиво, давай я покажу.

Где-то в мангровых болотах вспорхнула цапля – музыка позвала ее в небо.