– Пролетка будет ждать тебя завтра в девять часов у булочной, которая недалеко от дома, где ты остановился. Извозчик свой человек, но он не в курсе твоего задания и не должен ничего знать. Наган есть у Леонида Владимировича, ну а схемы вот, пожалуйста. – Курилов закрыл папку, пододвинул ее к Волкову.

– А десять рублей на непредвиденные расходы?

Курилов передал Федору деньги и спросил:

– Это все?

– Адрес приказчика.

– А, да! Записать или запомнишь?

– Запомню.

Курилов продиктовал адрес и сказал:

– Работа, Федор, завтра. Не позже.

– Слушаюсь!

– Не надо ерничать.

– Извините.

– Тысячу рублей получишь, как только доставишь деньги Васильева к Леониду Владимировичу.

– Хорошо.

– Тогда мне остается пожелать тебе удачи.

– Спасибо. Удача никогда не помешает!

Якубовский с Волковым вернулись на свою квартиру, такую убогую после апартаментов руководителя местного отделения революционной партии.

Федор тут же прошел на кухню, достал из шкафа начатую бутылку самогона, налил граненый стакан, в два глотка выпил обжигающую жидкость, присел за стол, прикурил папиросу.

Якубовский открыл форточку, сел напротив Федора.

Волков выпустил кольцо дыма и спросил:

– После всего скажешь, что не знал, для чего вызывал нас на встречу господин Курилов?

– Знал лишь то, что Виктор Ильич должен был предложить работу.

– Ну и как тебе задание?

– Сейчас практически все организации испытывают финансовые трудности, поэтому экспроприации проходят повсюду.

– Слушай, ну хоть ты не забивай мне мозги этой экспроприацией. Говори по-человечески – тактика грабежа.

– Пусть грабежа. Революция требует не только жертв, но и денег, такова реальность.

– Реальность, Леня, реальностью, а ты подумал, что мне придется убрать всю семью Васильева и садовника?

– Но почему?

– А потому, что в таких делах свидетелей не оставляют.

– Но если ты войдешь в дом тихо?

– А если пацаненок или жена Васильева не будут спать? Шум побоятся поднять, а в щелочку меня хорошенько рассмотрят? Долго ли мне тогда быть на свободе? Деньги, которые заплатит Курилов, истратить не успею, как полиция возьмет за жабры. Если Васильевы поднимут шум, тогда тем более придется валить всех. Да еще приказчик.

– Ты справишься, Федор!

– Само собой. У меня просто нет другого выхода. Выпьешь?

Якубовский махнул рукой:

– А, давай! Но немного.

– А в бутылке на один раз и осталось. Кстати, ты еще прикупить самогон можешь?

– Это не проблема. Но Виктор Ильич меня на сей счет строго предупредил.

– Так ты, получается, руководитель акции?

– Ну, не то чтобы руководитель…

Волков прервал Якубовского:

– Понятно. И сколько тебе обещал заплатить Курилов?

– Триста рублей. Мне от тебя нечего скрывать.

– Неплохо! Триста рублей за то, чтобы сидеть дома вместе с Куриловым и ждать, когда я привезу триста тысяч, один провернув все дело.

– Таково решение Виктора Ильича.

– Мы еще обсудим с ним наше дальнейшее сотрудничество. Работу, раз подписался, сделаю, а потом поговорим.

– А надо ли, Федор?

– Надо, – твердым голосом ответил Волков. – В отличие от тебя, я за идею ни подыхать, ни страдать не собираюсь. Хватило ссылки. Хорошо, что поселением отделался. Если бы следователи доказали причастность к убийству Сазонова, то уже сгнил бы в земле сырой, удавленный на виселице. – Он разлил остатки самогона, опустошил стакан и проговорил: – Вот так, Леонид Владимирович.

– Но у тебя прекрасные перспективы в партии, Федор. Войдешь в руководство, будешь получать деньги не за тяжелый труд на заводе.

– Деньги, которых хватит на съем такой же убогой квартирки? Я же и буду приносить их в организацию?

– Финансовые трудности – явление временное. Центральный комитет наладит дело.

– Вообще-то я смогу привольно жить и без партии.

– А вот это спорный вопрос. Одиночки погибают быстро.

– Это смотря какие одиночки. Но ладно, Леня, хватит о пустом. Никуда я не уйду. Тем более работа как раз по мне. А там, глядишь, действительно удастся свалить царя. Вот тогда-то можно будет и сытую должность в новой власти получить.

– Вот что мне в тебе всегда нравилось, Федор, так это твоя открытость. Говоришь, что думаешь, причем зная, где можно, а где нет.

– Все это базары, Леня. Непосредственная подготовка к акции начнется завтра. Сегодня я имею полное право использовать свободное время по своему усмотрению. Тем более и деньжата есть.

– Опять к девкам пойдешь?

– Не к девкам, а к Машке. Ох и заводная баба, Леня! А размеры!.. Не обхватишь.

– Запретить тебе я не могу. Но особо не расслабляйся. Извозчик, который подаст пролетку, доверенный человек Курилова. Он наверняка будет докладывать ему о каждом твоем шаге.

Волков усмехнулся:

– В организации вроде никто никого не сдает. Как говорил уважаемый Виктор Ильич, это у вас не принято.

– Не «у вас», Федя, а «у нас». Но стукачи всегда были, есть и будут везде. И во властных структурах, и в революционных организациях. Это тебе не хуже меня известно.

Утром Федор похмелился, расплатился с Машкой и ушел из трактира. На квартиру он явился в половине седьмого и разбудил Якубовского.

– Нагулялся? – спросил тот.

– Нормально.

– Свежачком от тебя тянет. Пил утром?

– Я всю ночь пил и кувыркался с девкой. Ты досыпай, Леня, я приму душ, приведу себя в порядок. Что у нас на завтрак есть?

Пролетка, обещанная Куриловым, подъехала к булочной, находившейся рядом с домом Якубовского, в девять часов, как и было оговорено.

Волков уже ждал ее, сел и спросил:

– Ты от Курилова?

– Да. А ты Волков?

– Федор. Зови по имени.

– Хорошо, а я Гришка. Куда едем?

Волков назвал адрес и через сорок минут остановил извозчика за два квартала до нужного дома.

– Гриша, погоди у церкви. Дальше я пройду пешком.

– Долго ждать-то?

– Сколько потребуется, – заявил Волков и пошел по улице.

Дом купца Васильева стоял в тупиковом проулке. Соседей рядом нет, и это хорошо. Да и проулок совершенно пустой. Что тут делать посторонним, в тупике-то? Забор сплошной, дощатый, невысокий, перед ним кусты сирени. При всем желании лучшего места для акции и нарочно не придумаешь.