Сперва я поехал в больницу. Я забрал вещи Билла, подписал какие-то бланки, сделал нужные распоряжения. Полагающееся по закону вскрытие назначили на следующий день.

Было воскресенье. Я поехал на ипподром, но ворота были заперты. Я вернулся в город. Контора ипподрома была пуста и тоже заперта. Я позвонил управляющему домой, но там не отвечали.

После некоторого колебания я позвонил председателю Национального комитета конного спорта, решив обратиться в самую высокую инстанцию, которой подведомственны скачки с препятствиями. Дворецкий сэра Кресвелла Стампе ответил, что узнает, может ли сэр Кресвелл уделить мне несколько минут. Я сказал, что это чрезвычайно важное дело. Тогда сэр Кресвелл взял трубку.

– Надеюсь, дело действительно очень важное, мистер Йорк, – сказал он. – Вы оторвали меня от обеда с друзьями.

– Вы слышали, сэр, что майор Дэвидсон умер вчера вечером?

– Да, я очень этим огорчен, право, очень огорчен. – Он ждал, что я скажу дальше. Я набрал воздуху.

– Его падение вовсе не несчастный случай, – сказал я.

– Что это значит?

– Лошадь майора Дэвидсона была сбита. Проволока, – сказал я.

Я рассказал ему о своих поисках у забора и о том, что я нашел там.

– Вы известили об этом мистера Дэйса? – спросил он. Дэйс был управляющим ипподромом. Я объяснил, что не мог его найти.

– И звоните мне? Понятно. – Он помолчал. – Ну что ж, мистер Йорк, если вы правы, это слишком серьезное дело, чтобы им занимался один только Национальный комитет конного спорта. Я полагаю, вам следует немедленно известить полицию в Мейденхеде. И непременно держите меня в курсе дела. До вечера. Я попытаюсь связаться с мистером Дэйсом.

Я повесил трубку. Я понял, что ответственность переложена на чужие плечи. Я представлял себе, как стынет на тарелке у сэра Кресвелла соус к его ростбифу, пока он заставляет гудеть телефонные провода.

Полицейский участок на пустой воскресной улице выглядел темным, пыльным и неприютным. Я вошел. За барьером стояли три стола, за одним из них молодой констебль уткнулся в воскресное приложение к какой-то газете. «Должно быть, детективом зачитался», – подумал я.

– Чем могу быть полезен, сэр? – спросил он, поднимаясь.

– Есть тут еще кто-нибудь? – спросил я. – То есть, я хотел сказать, старший чином. Речь идет об убийстве.

– Одну минуту, сэр. – Он вошел в дверь в глубине комнаты и, тут же вернувшись, сказал:

– Пройдите, пожалуйста, сюда.

Он посторонился, пропуская меня, и закрыл за мной дверь.

Человек, вставший мне навстречу, был, пожалуй, малорослым для полицейского. Коренастый крепыш, лет под сорок. У него были темные волосы. Он выглядел скорее воином, чем мыслителем, но, как я впоследствии убедился, это было поверхностное впечатление. На его столе была разбросаны газеты и толстенные юридические справочники. В кабинете стояла духота от газовой грелки, пепельница была полна окурков. Он тоже проводил воскресенье за чтением, с пользой для дела.

– Добрый день. Я инспектор Лодж, – сказал он, показывая на стул против письменного стола. Он тоже сел и принялся складывать газеты в аккуратные стопки.

– Вы пришли по поводу убийства? – Мои слова, когда он повторил их, прозвучали очень глупо, но он говорил весьма деловым тоном.

– Дело идет о майоре Дэвидсоне, – начал я.

– Да, у нас есть рапорт об этом. Он умер в госпитале ночью после падения на скачках.

– Это падение было подстроено, – выпалил я. Инспектор Лодж посмотрел на меня долгим взглядом, потом достал из ящика лист бумаги, отвинтил колпачок вечной ручки и написал, как я увидел, дату и час. Аккуратный человек.

– Я думаю, надо вернуться к началу, – сказал он. – Ваше имя?

– Аллан Йорк.

– Возраст?

– Двадцать четыре года.

– Адрес.

Я назвал адрес, сказал, чья это квартира, и объяснил, что живу по большей части там.

– А вообще ваше местожительство?

– Южная Родезия, – ответил я. – Скотоводческая ферма близ деревни под названием Индума, около пятнадцати миль от Булавайо.

– Род занятий?

– Представляю отца в его лондонской конторе.

– А чем занимается ваш отец?

– Собственное дело. Торговая компания «Бэйли Йорк».

– Чем вы торгуете? – поинтересовался Лодж.

– Медь, свинец, скот. Чем попало и всем на свете. Вообще-то мы транспортная фирма.

Он записал все это быстрым, четким почерком.

– Ну, а теперь, – сказал он, положив перо, – выкладывайте, в чем дело.

– В чем дело, я не знаю, а произошло вот что... – Я рассказал ему все, что знал. Он слушал не перебивая, потом спросил:

– Что же вас заставило думать, что это не обычное падение?

– Адмирал – самый надежный прыгун на свете. У него ноги гибкие, как кошачьи лапы. Он не делает ошибок в прыжке.

Но по его вежливо-удивленному выражению лица я понял, что он очень мало знает, если вообще знает что-нибудь, о скачках с препятствиями и, наверно, думает, что упасть может любая лошадь.

Я попытался еще раз убедить его.

– Адмирал блестяще берет препятствия. Он ни за что не упал бы вот так, этот забор – безделка для него, он сам рассчитывал темп, его никто не подгонял. Он отлично поднялся в воздух, я сам видел. Его падение было неестественным. Для меня оно выглядело так, словно что-то было подстроено, чтобы свалить его. Я подумал, что это, может быть, проволока. И я вернулся, чтобы найти ее, и нашел. Вот и все.

– Гм. А эта лошадь должна была выиграть скачку?

– Безусловно.

– А кто выиграл на самом деле?

– Я.

Лодж помолчал, покусывая кончик своей авторучки.

– Как принимают на работу служителей на скачках? Есть определенный порядок? – спросил он.

– Точно не знаю. Это народ случайный, их, кажется, берут на один раз, – сказал я.

– А для чего бы такой человек стал вредить майору Дэвидсону? – спросил он с наивным видом. Я пристально посмотрел на него.

– Что же, вы думаете, я все это сочинил? – спросил я.

– Да нет. – Он вздохнул. – Этого я, поверьте, не думаю. Вероятно, следовало бы поставить вопрос так: трудно было бы кому-то, кто хотел повредить майору Дэвидсону, получить работу служителя на скачках?

– Легче легкого, – сказал я.

– Мы должны будем это выяснить. – Он задумался. – Это очень удобный способ убить человека.

– Тот, кто это устроил, не собирался убивать его, – сказал я решительно.

– Почему нет?