да подоконников. Он в самом деле двигался по квартире так, словно бывал тут раньше. Или это игра её воображения? Или ещё проще: Лазарев был знаком с прежними хозяевами и захаживал к ним в гости?

— Когда я последний раз тут был, обои были зелёные, — припомнил Лазарев, оглядывая большую комнату.

— С листочками? — уточнила Саша, надеясь, что он скажет: «Да», попадётся в ловушку.

— Нет. С полосами, а внутри полос узор из волнистых линий и точек.

Предыдущие хозяева купили эту квартиру двадцать лет назад. Саша в прошлом месяце клеила новые обои. Естественно, сперва надо было отодрать старые. Под ними обнаружились остатки других обоев и газет, когда-то наклеенных, а потом содранных при следующем ремонте. Саша видела кусочек светло-зелёных обоев с тёмно-зелеными полосами, линиями и кружками-точками; и поверх этих обоев ей попался кусок газеты с датой — газета была полувековой давности.

Так, попробуем на время отбросить предвзятость и даже логику, дабы посмотреть на Лазарева свежим взглядом. Не будь бредовой предыстории, скажи он просто, что когда-то здесь жил, поверила бы она ему, ориентируясь на его нынешнее поведение, жесты и выражение лица? Не поверила бы, да потому, что в принципе не верила малознакомым — а иногда и хорошо знакомым — людям и всегда допускала, что они могут врать хоть по мелочи, хоть по-крупному. Но объективно к Лазареву было не придраться. На губах едва заметная, печальная и мягкая улыбка, в глазах тихая, ностальгическая грусть. Саше почудилось, что кроме грусти в его глазах стоят слёзы.

— Ты извини, что напугал, — сказал Лазарев, завершив обход. Посмотрел на свои ботинки, оставленные у двери. — И натоптал. Где у тебя тряпка?

Саша махнула рукой.

— К чёрту тряпку. — То ли логика не успела включиться обратно, то ли получился выверт от страха. — Расскажи мне про ТУЗИКа и про космос.

Лазарев удивлённо моргнул.

— Зачем тебе?

— Просто интересно. — Пусть история вымышленная, Саша хотела услышать её, иначе изведётся от любопытства.

Он лукаво прищурился.

— Ты понимаешь, что тут государственная тайна?

Саша усмехнулась.

— А ты сам-то это понимал, когда рассказывал первым встречным, что ты космонавт из шестьдесят пятого года?

Лазарев сконфуженно скривился.

— Рассказывал без подробностей. Во-первых, растерялся, во-вторых, понадеялся, что отстанут.

— А они взяли и позвали участкового, — Саша с притворным сочувствием поцокала языком. — Не переживай, я считаю тебя сумасшедшим и ни одному твоему слову всерьёз не поверю.

— Для чего ж тогда расспрашиваешь?

Саша пожала плечами и повторила главный довод:

— Просто интересно. — Она видела, что Лазарев колеблется. Рассказывать ему, может, не очень хотелось, зато хотелось задержаться в квартире, где, по его мнению, он рос. — Расскажи. В качестве извинения. Ты ведь меня напугал до чёртиков. Гляди. — Она вытянула вперёд дрожащую руку. Дрожь была настоящая, Саша не притворялась.

— Значит, чем быстрее уйду, тем быстрее успокоишься, — резонно, но не слишком уверенно заметил Лазарев.

— Трясти меня в любом случае будет до самого утра. Если станешь рассказывать, я хоть на историю отвлекусь.

Поразмыслив, Лазарев согласился.

— Тогда телефон твой я тебе пока не отдам. Можно я куртку сниму? А то жарко.

— Можно.

Он снял куртку и повесил на один из крючков сбоку от двери. «Крепкий», — констатировала Саша, поняла, какую дурость совершила, но исправить уже было ничего нельзя, поэтому она пригласила Лазарева на кухню.

— Чай? Кофе?

— Воды.

Пока Саша наливала кипяток, Лазарев не сводил с неё взгляда. «Неужели боится, что я ему что-нибудь подсыплю?»

Сделав два крупных глотка, Лазарев поставил стакан перед собой и перевёл взгляд на Сашу.

— Ну, с чего начать?

— Тебе виднее.

Лазарев побарабанил пальцами по столешнице.

— Тогда начнём с ТУЗИКа. Без технических подробностей; только чтоб ты представила в общих чертах.

— Хорошо, — ответила Саша с лёгкой небрежностью, словно если б Лазарев описал ей технические детали, она бы что-нибудь поняла.

6

— ТУЗИК — корабль прежде всего для визуального исследования. По крайней мере, на первом этапе. Выбираешь зону, наводишь на неё оборудование — оно тебе и изображение во много раз увеличит, и показатели зафиксирует, и фото сделает, и видео запишет. А потом специально обученные люди будут всё это анализировать и делать выводы. СП на ТУЗИКе есть…

— Что такое СП?

— Система передвижения. Или система перемещения. С названием не успели определиться.

— То есть система в зачаточном состоянии?

— Нет… Там, м-м-м, и зачатие, и развитие уже закончилось, но роды ещё не начались.

— Всё готово, но начинать использовать пока рано, лучше на всякий случай подождать?

— Да. Так вот, СП на ТУЗИКе есть, но мы использовали минимум её возможностей, в дебри не лезли. А из-за солнечной бури настройки посбивались, внутренняя защита для экипажа сработала, но корабль сошёл с орбиты. В итоге пришлось запустить СП на полную мощность, чтобы вернуться. И тут вторая волна солнечной бури, хуже первой. И всё. Темно и тихо — слова неподходящие. Намного тише тишины и темнее темноты, и даже неясно, в сознании ты или тебе это чудится…

— Долго так было?

— Не знаю. Никто из нас не понял. А когда это закончилось, мы не сразу смекнули, что да как. Были в космосе и остались в космосе. Только планета оказалась от нас не в той стороне, но в пределах видимости — не то что для приборов, но и для глаз. Мы её видели через иллюминаторы. Прекрасный голубой шар. Двинулись к ней. Пока двигались, до нас доходило: шарик хоть голубой и прекрасный, но «рисунок» на нём не тот. Континенты совсем другие. И приборы показывали, что планета эта в два с половиной раза меньше Земли. Мы потом узнали, что планета называется Энил. Есть места, где климатические условия очень похожи на земные, и живности похожей много. А население — почти такие же люди, как у нас, если сильно не присматриваться, можно не отличить. И уровень развития у них почти такой же, как у нас, разве что они в освоении космоса продвинулись дальше, но не намного.

— То есть вы на самой планете побывали и с местными пообщались?

— Ещё как. Они ТУЗИКа быстро обнаружили. На связь пытались выйти, но наша аппаратура их частоты улавливала с грехом пополам, да говорили-то мы на разных языках. До сих пор удивляюсь, что нас не разнесли. Но не разнесли, и спасибо. Нас приземлили. Приэнилили. Дальше мат-перемат и межпланетный сумасшедший дом. Долго разбирались, долго от потрясения отходили, что мы, что энильцы. Помаленьку утряслось. Мы стали гостями. Не очень добровольными, но обращались с нами хорошо, вежливо. Правда, в ТУЗИК