в прошлом месяце тебя при нас в щёчку целовал, — невозмутимо напомнила баба Аня.

Саше захотелось кричать.

— Вы же сами сказали, что никого не было, — выдавила она, титаническим усилием воли не срываясь на ор.

— Я?! — поразилась баба Аня.

— Вы! Вы сказали, что у подъезда я стояла одна и рядом со мной никого не было!

— Не говорила я такого!

— Как она могла такое сказать, если мы все его видели?

На бабу Аню снизошло озарение, она припомнила ту вечернюю беседу с Сашей.

— Я не сказала, что с тобой никого не было. Я сказала, что никакого брюнета не было. А какой же он брюнет? Шатен самый натуральный.

В голове внезапно прояснилось. Ощущение чёткости было таким сильным, таким странным, что Саша вмиг забыла о злости и растерянности.

— Значит, прямо только что приходил? Куда он пошёл?

— Туда, — баба Галя махнула рукой влево. — В сторону почты.

— Ничего мне передать не просил?

— Не просил.

При каждом выдохе то изо рта, то из ноздрей появлялось облачко пара, но Саша не думала о холоде.

Пробежав через два двора, она остановилась. Куда Лазарев мог пойти дальше? В какую сторону поворачивать? Саша всматривалась во всех прохожих, особенно дальних, но ни в одном не узнавала Лазарева ни по походке, ни по осанке. Она не спросила у бабулек, как он был одет! Его не найти…

Словно поддерживая её настроение, солнце, прежде кое-как проглядывающее через разрывы в тучах, окончательно скрылось за низкой свинцово-пепельной пеленой.

Саша стояла посреди скверика между несколькими дворами, отчаянно и бесполезно озираясь по сторонам. Внутренний голос панически вопил, что время уходит.

— Лазарев!!! — что было сил заорала Саша, игнорируя, мягко говоря, удивление окружающих. — Александр Лазарев!!! Александр Лазарев!!! Ла-за-рев!!!

Выдохшись, рухнула на скамейку. Кто же всё-таки сошёл с ума — мир или она одна? Саша уткнулась лицом в ладони. Сидела, не шевелясь, надеясь, что для неё не вызовут психиатрическую бригаду. Хотя, может, это ей и нужно?

Когда на плечо легла чья-то ладонь, Саша вздрогнула, но не обернулась.

— Лазарев?

— Я.

— Мне сказали, что ты алкоголик и тебя поймали.

— Кто сказал?

— Андрей.

— А ему кто?

— Он из сводки узнал.

— Ну, правильно. Ты какой записи в сводке ждала? «Поступил приказ: гражданина, представляющегося космонавтом и сбежавшего от скорой помощи, не разыскивать и дело на него не заводить ввиду того, что он вправду космонавт?»

Собравшись с духом, Саша повернулась.

На Лазареве была одежда аккурат по размеру. Синие штаны, синяя тёплая куртка. Чёрные сапоги. На куртке ни погон, ни нашивок, но напрашивалось сравнение с военной формой.

— Уже совсем скоро, да?

— Вот-вот. Может, на следующей неделе, может, завтра, может, через две минуты. Я затем и вернулся — чтоб тебя предупредить. Город у нас не стратегический, но безопаснее будет уехать. Куда-нибудь в деревню. У тебя дача есть?

Саша не ответила. Она рассматривала свой рукав, на который мягко опускались первые снежинки.

— Саша! — Лазарев легонько встряхнул её за плечо, обошёл скамейку и встал перед ней. — Саша.

— Разве ты не должен быть на какой-нибудь военной базе, дежурить у самолёта или космолёта или какого-то там ещё лёта, чтобы запрыгнуть в него по первому сигналу и помчаться громить врага?

— Всё по-другому организовано. Но запрыгнуть и погромить я ещё успею.

Асфальт покрывался пушистыми белыми хлопьями. Саша вскинула голову и поглядела Лазареву в глаза.

— Значит, пободаемся?

Глаза у него были очень серьёзные, но после слов Саши в них прибавилось жизни. Это было не веселье, это была надежда.

— Пободаемся. Крепко пободаемся. — Он подал руку.

Саша взялась за неё, и Лазарев потянул Сашу на себя, заставив подняться.

Она уже стояла, а Лазарев по-прежнему не отпускал. Он провёл большим пальцем по Сашиным костяшкам.

— Замёрзла?

— Наверно. Но не чувствую.

Лазарев расстегнул свою куртку, снял и надел на неё.

— Капитан, тебе только простудиться не хватало, — раздался мужской голос позади Саши.

Оглянувшись, она увидела мужчину и женщину в такой же одежде, как у Лазарева. Крепкий блондин с волевым подбородком и подтянутая брюнетка с красивыми раскосыми глазами. Пётр Юшкевич и Джайна Каримова.

— А где остальной экипаж? — Кто бы объяснил, зачем ей это знать.

— Занят, — ответил Лазарев.

— Да и мы тут не развлекаемся.

От слов Каримовой Лазарев не то чтоб опомнился — он и так ничего не забывал, — скорее ещё больше собрался. Саша прижалась к нему, обвив руками его торс. Лазарев обнял её и поцеловал в макушку. Саша подняла голову, Лазарев наклонил, и они соприкоснулись лбами. Оба прикрыли глаза. Саша, казалось, могла простоять так вечно, однако понимала, что это ненадолго. Но и не подозревала, насколько ненадолго.

Сквозь сомкнутые веки она уловила солнечный свет. Ничего не услышала, но как будто кожей почувствовала, что над ней что-то пронеслось. Распахнув глаза, Саша запрокинула голову. Лазарев уже смотрел наверх. Покров туч был вспорот, из разреза сочился свет. Обыкновенный солнечный свет, да вот у Саши он вызвал ассоциации с кровью, хлынувшей из раны. То, что бесшумно вспороло тучи, исчезло из вида, если вообще было видимым. Серая завеса стала быстро затягиваться, но она не успеет затянуться, прежде чем случится что-то ещё — Саша это поняла. Она крепче обняла Лазарева, зная, что через секунду придётся его отпустить.

— Началось?

Лазарев кивнул.

— Началось.

Конец

(9 июля 2020 г. — 31 июля 2021 г.)