Дай-то Бог, с иронией подумал Валентин. Да только навряд ли.

— Талион тоже был твоим учеником? — задал Валентин вопрос, беспокоивший его уже несколько недель.

— Талион был Первым учеником Великого Черного, — спокойно ответил Хеор. — Великий Черный не считался великим магом и потому мог иметь сколько угодно учеников. Он обучал их заклинаниям.

Последние слова прозвучали в устах Хеора как приговор. Валентин понял, что на этом тема учеников Великого Черного окончательно закрыта.

— Чем ты отличаешься от прочих великих магов? — спросил Валентин, решив зайти с другого конца. — Почему ты позволяешь мне задавать вопросы?

Черный шарик раздулся до размеров футбольного мяча.

— В отличие от прочих магов, — раздался из глубины мяча тихий, проникновенный голос, — я прошел свой Путь до самого конца. Я вступил в бой с Избранным и победил.

Валентин сжал губы, сдерживая презрительное фырканье. Великие маги редко бросают слова на ветер; если Хеор считает, что победа над Габриэлем Серым — высшее достижение в его карьере, значит, она и впрямь чего-то стоит.

Ну еще бы, подумал Валентин через мгновение. Сотни лет Избранные были всевластными хозяевами Побережья; великие маги, в незапамятные времена считавшиеся богами, оказались бессильны перед талисманами. Неудивительно, что победа над Избранным постепенно превратилась в миф, в недостижимый идеал совершенства для каждого великого мага.

Для каждого? Валентин мигом вспомнил Акосту и покачал головой. Верховный маг Побережья нашел иной, еще более недостижимый идеал, выбрав себе в противники саму Природу. И, что самое интересное, я сам поступил точно так же. Вот только стоит ли говорить об этом Хеору, спросил себя Валентин — и решил, что не стоит.

— А теперь, — едва слышно произнес Хеор, — поговорим о тебе.

Валентин вздрогнул, ощутив внезапный приступ страха. Казалось бы, что такого мог знать Хеор, проведший последний месяц в бутылке за тысячи километров от Побережья? Что нового мог он сказать о Великом Фалере? Но Валентин чувствовал себя так, как если бы у его ног разверзлась пропасть.

В следующее мгновение он полетел вниз.

— Твой Путь также подходит к концу, — сказал Хеор и съежился до своего обычного размера — со среднее яблоко.

Валентин вцепился в подлокотники кресла и ничего не ответил. Хеор произнес обычную, ничего не значащую фразу — но голова Валентина стала вдруг легкой-легкой, а тело застыло в неудобной позе без малейшего желания ее поменять.

Хеор хранил молчание, в полной мере сознавая воздействие своих слов. Валентин тупо смотрел перед собой, с каждой секундой все больше удивляясь своему состоянию. Да что это со мной, подумал он наконец; пора бы привыкнуть к ритуальным формулировкам!

Валентин тряхнул головой, и Хеор тут же заговорил снова, постепенно повышая голос.

— Увидев тебя, я понял, что ошибся. Я понял, что в мире есть нечто посильнее Избранных. В твоих глазах я прочитал будущее Избранных; все они были мертвы, еще не зная об этом. Я позволил тумнарку коснуться моего тела — ведь мой Путь был уже завершен. Я принял смерть, чтобы избавиться от боли разочарования — мой Путь оказался не самым трудным. Но я ошибся во второй раз! — Черный шарик подпрыгнул на полметра и закрутился в воздухе, словно подхваченный маленьким смерчем. — Ты вернул меня к жизни! Да, именно ты, — воскликнул Хеор, заметив робкую попытку Валентина приподнять руку. — Талион передал мне свою жизнь, но именно ты наполнил ее Силой. Ты — мой убийца, ты — мой спаситель; этих двух знаков хватило бы любому, но я ждал третьего. Я не мог поверить, что именно мне, Хеору Бессмертному, адресовано древнее проклятие.

— Какое именно? — спросил Валентин, пользуясь первой же возможностью превратить монолог в диалог. Ему уже порядком надоело внимать патетическим речам экзальтированного волшебника. Подумаешь, не тот Путь завершил; кто мешает-то новый выбрать?

— Кто воспитает Мага Тьмы, тот никогда не вкусит смерти, — произнес Хеор чужим, потусторонним голосом. — Маг Тьмы — это Сын Тьмы, пришелец, ставший великим магом. Я с самого начала знал, кто ты такой, Валентин Шеллер. Знал и боялся, — голос Хеора дрогнул, и Валентину впервые за все время знакомства стало жалко великого мага. — Два знака было дано мне, но я ждал третьего.

— Надо полагать, ты его дождался? — спросил Валентин.

— Нет, — громко ответил Хеор.

Валентин недоуменно захлопал глазами:

— Как это — нет?

— Ждать третьего знака уже недостойно великого мага; но дождаться его — значит признать себя полным ничтожеством, — пояснил Хеор. — Я победил свой страх и сам пошел навстречу судьбе. Я подготовил испытание, которое должно было закончиться твоей смертью. Помнишь бой с Полиремом?

— Еще бы, — поежился Валентин.

— Это я направлял его Силу, — сказал Хеор. — Я заставлял его биться насмерть.

Валентин привстал в кресле:

— Ты?…

— Я, — подтвердил Хеор. — Если бы ты погиб, я стал бы самым счастливым магом на Побережье. Но ты не погиб.

— Ну, извини, — буркнул Валентин.

— Более того, — продолжил Хеор. — Ты создал тайгл. Ты смог создать его, даже не будучи великим магом. С этой минуты у меня больше не было выбора.

— Так чего же ты ждал до вечера?! - воскликнул Валентин, уже воскресивший в памяти длинный сентябрьский день, начавшийся с заключения двух великих магов в бутылки из несокрушимого тайгла. — Сразу бы все объяснил, глядишь, и Слейтер бы жив остался…

— Я пытался, — ответил Хеор, заметавшись из стороны в сторону. — Но посвящение в ученики требует особого ритуала. Когда я наконец выбрал момент, ты не пожелал меня слушать.

Валентин хлопнул себя по лбу:

— Это когда я тебя в бутылку запер? Ну ты даешь! Собрался в ученики посвящать, а разговор начал про амперскую катастрофу! Да она мне тогда хуже горькой редьки надоела!

— Я понял это, но слишком поздно, — согласился Хеор. — Мне понадобился месяц, чтобы выбраться за пределы бутылки. Ты сплел очень сильное заклинание.

— Заставь дурака Богу молиться… — пробормотал Валентин, постучав кулаком по подлокотнику. — Черт, ну что мне стоило тебя выслушать! Вот всегда так — на всякую ерунду время находится, а на самое важное — хрен!

— Если на самое важное не хватает времени, — философски заметил Хеор, — грош цена этому «самому важному». Нашему разговору было уготовано иное место и время.

— Ну конечно, — сообразил Валентин. — Емай подсобил, царствие ему небесное. Ведь не лень же было такую интригу состряпать! Все Побережье на уши поставил!

— Во времена Емая Избранные еще не были столь сильны, — заметил Хеор. — Емай выбрал другой Путь и сделал все, что было в его силах. Если бы не ты, он прошел бы его до конца.

— Опять я во всем виноват, — усмехнулся Валентин. — Бог с ним, с Емаем; а что с моим собственным Путем? С чего ты взял, что он подходит к концу?