Юань оглядел поле боя: два неподвижных тела, потерявший сознание верзила и со стоном отползающий в сторону четвертый грабитель.

Юань недовольно поморщился. Присев на корточки перед верзилой, он принялся нажимать пальцами какие-то ему одному ведомые точки на шее и теле лежащего человека. Кровотечение прекратилось. Верзила застонал и открыл глаза.

- Брось ты эту падаль. Он бы тебя не пощадил. - Недовольно сказал Ильхан, вытирая меч об одного из убитых.

Юань, не отвечая, оторвал кусок от своей рубахи, перевязал раненому культю отрубленной руки, помог подняться на ноги и молча показал рукой на тропу. Тот, с помутившимся взглядом, шатаясь, побрел вверх.

Ильхан некоторое время смотрел ему вслед; затем повернулся к товарищу.

- Как ты делаешь все эти штуки? Каждый раз удивляюсь, клянусь богами…. У нас таких бойцов нет.

- Долго учиться надо. С детства. - Мрачно ответил Юань. – Пойдем, однако, время позднее.

И только минут через десять, когда они уже плыли в утлой лодчонке к другому берегу реки, Юань пристально посмотрел узкими темными глазами на своего спутника и спросил: - Ну, так чего они к нам привязались?

Ильхан перестал грести, сунул руку за пазуху, достал оттуда маленький узелок и осторожно протянул товарищу.

- Я любовался им в укромном уголке но, как видно, кто-то все же подглядел.

Юань, не торопясь, развернул цветастую материю и извлек на свет небольшой алмаз.

В лучах заходящего солнца драгоценный камень сверкнул неожиданно ярко и многообещающе.

- Та-а-к… - Протянул Юань. - И с этим камнем ты торгуешь глиняными тарелками…. Откуда он у тебя?

Ильхан бережно забрал камень, и принялся его заворачивать.

- Я как раз сегодня собирался тебе все рассказать. Ты помнишь дедушку Гао?

- Гао? Этот блудливый старик? - Удивился Юань. - Откуда у него такие игрушки?

- У самого Гао ничего нет. Но он когда-то бродил там, где этого добра, что звезд на небе.

- Вот оно что… Ты хочешь сказать, что старик Гао опять сболтнул лишнее?

- Вот именно, Ю. Он рассказывал ветру о своей молодости, а я как раз развлекал детишек хозяина.

В последние годы язык, действительно, подводил старика Гао. Людям в преклонном возрасте свойственно предаваться воспоминаниям. Старик Гао любил поговорить, и в этом не было бы ничего дурного, если бы он занимался самоанализом молча или, по крайней мере, наедине с собой. К сожалению, Гао не делал ни того, ни другого. Обретя с возрастом неискоренимую привычку рассуждать вслух и громогласно, он часто ставил в тупик окружающих его людей, нередко вызывал краску на щеках юных девушек, и, что было уже совсем непозволительно, совершенно не считался с присутствием детей. Его сын, обремененный семьёй, хозяйством и множеством других проблем, попробовал, было ограничить свободу перемещения старика в пределах усадьбы, но тот, несмотря на возраст, хорошо помнил свои права старшего и посягнуть на них не позволил.

Юань с Ильханом, нанявшиеся в усадьбу Гао на летний период подработать, к старику привыкли и внимания на его болтовню не обращали.

В то утро Ильхан, как обычно, возился с лошадьми, показывая попутно дворовым ребятишкам тонкости конюшего ремесла. Старик Гао расположился по соседству в тенечке и рассуждал об особенностях поэзии Ши-цзин{11}. Поглядывая на лошадей и Ильхана, он нараспев и с чувством цитировал главу «На пиру у князя».

« - Сытые кони, сытые кони, сыты эти в упряжь запряженные скакуны. День и ночь в чертогах князя, в чертогах князя все блестит, сверкает…»

Окончив декламацию, старик на некоторое время погрузился в молчание, затем приступил к следующей главе:

«…Ах, девица-скромница, всех она милей,

Подарила другу алую свирель.

Яркая, нарядная, красками блестит,

Да, сильнее девичья красота пленит!»

- Это уж точно! - Неожиданно прервал сам себя Гао, - Помнится, пленился я по молодости девицей Хань, и, какая лягушка не мечтает забраться на вишню, залез как-то вечерком к ней в штаны…. Так у нее там...

Тут старик Гао загнул такое, что Ильхан, с трудом удерживая смех, погнал своих юных, разинувших рты помощников прочь.

Вернувшись к работе, Ильхан, однако, не услышал окончания одного из многочисленных любовных приключений престарелого рассказчика. Гао уже сменил тему и рассуждал о пользе и вреде, проистекающих от излишнего жизненного достатка.

- …и хвати тогда у меня духа - разъезжал бы сейчас в золотом паланкине, так нет же, - богов убоялся, дурень деревенский! А, Вэй, бедняга, так и остался там навечно. Цинь-Ши-хуан успокоил его душу, а гора Ли приняла прах…

Ильхан насторожился. Гора Линьшань, Ли - в простонародье, почиталась в Китае священной и, по преданию, хранила сокровища несметные. В годину смут и бедствий люди зарывали там клады и семейные драгоценности, полагая, что дух священной горы сохранит их.

Немало смельчаков пыталось пробиться к ним. Многие погибли, заблудившись в подземных переходах, Других запытала до смерти императорская стража, которая время от времени отлавливала любителей поживиться тем, что им не принадлежит, А третьи так и вообще пути не нашли.

- …и всего-то надо от Дуань вверх полтора ли по дороге пройти. Вот под источником Цапли и…

Здесь старик умолк и хитро поглядел на Ильхана, приглашая (Ильхан готов был в этом поклясться) поразмыслить.

Через минуту-другую воспоминания о любовных приключениях опять одолели Гао, и Ильхан имел возможность убедиться в том, что все поколения людей, когда-либо живших под этим прекрасным небосводом, как две капли воды похожи друг на друга.

Да и стоило ли придавать значение старческой болтовне неразумного, как ребенок, Гао?

Однако, когда через полторы луны они с Юанем по поручению хозяина оказались поблизости от деревни Дуань, Ильхан не мог не воспользоваться случаем.

- Это тогда тебе занозило прогуляться по лесу? - Перебил рассказчика Юань.

Ильхан утвердительно кивнул головой и сделал знак рукой, попросив не перебивать. Их лодка уже давно стояла, уткнувшись носом в берег, но собеседники не торопились её покидать.

Вверх от Дуань вела всего одна дорога, и ошибиться было невозможно. Пересохший почти от жары источник был обложен несколькими камнями и никаких надежд на существование в нем скрытого подземного хода не подавал. Слева от дороги плотной стеной вставали зеленые заросли, а справа край тропы обрывался в пропасть.

Ильхан несколько раз внимательно осмотрел источник и участок каменистой почвы вокруг него. Безрезультатно.