акцента, думаю, по-русски он говорил больше, чем на родном языке.

— Зовите меня — Дима. И да, купил вас именно я.

У мальчика во взгляде появилось любопытство, девочки сжались больше прежнего.

— Нет, вы не рабы, — продолжаю, уже знаю, что услышу.

— Так отпустите нас домой! — потребовала одна из девочек.

Киваю.

— Хорошо. Ты знаешь, где твой дом?

Девочка осеклась.

— Я серьёзно. Если мы не найдём общий язык, я могу отправить вас домой. Только сначала хочу спросить, что вы о своём доме помните?

Мальчик оправдал мои ожидания.

— Я помню, как мама продала меня солдатам, — мрачно ответил он.

— Сочувствую, — искренне признался я. — Как тебя зовут?

Он пожал плечами.

— Я не помню. Меня как-то называли в детстве, но я забыл. Солдаты имени мне не давали.

— Мы можем дать тебе имя. И принять в мою семью, но позже. У нас есть определённые требования, которым надо соответствовать…

Закончить мысль я не успел, парень вскочил.

— Я буду тренироваться! — пообещал мальчишка.

Не удержал улыбки. Бедный мальчик. Я не смогу не использовать парня в своих планах, так что вряд ли его ждёт счастливая и спокойная жизнь. Но такая серьёзная готовность оправдать ожидания первого же человека, что отнёсся к нему просто не по-свински… Да, с характером ещё предстоит работать.

— Хорошо. Давай теперь успокоим твоих сестёр по несчастью, — поворачиваюсь к девочкам. — Вы свои имена помните?

— Дзин, — представилась одна из девочек, та, что требовала отпустить её домой.

Вторая несколько секунд смотрела на меня и, наконец, решилась:

— Ксу.

Если правильно помню, как в Азии устроена традиция ношения имён, это детские имена девочек. В любом случае это уже не имеет никакого значения.

— Девочки. Даже если найдём место, откуда вы родом, и вернём вас домой, вы понимаете, что ничего не изменится? Придут следующие солдаты и снова вас заберут, как одарённых магией. Если не продадут собственные родственники. У вас же, наверняка, много братьев и сестёр, так?

Девочки приуныли.

— Я же предлагаю вам другой путь. Вы отучитесь, станете взрослыми самостоятельными волшебницами. И тогда вернётесь домой, найдёте свои семьи и поможете им. По-настоящему поможете.

Дзин немного воспрянула духом, но куда удивительней был ответ Ксу.

— Моим родителям не нужна помощь. Мой отец — уважаемый Ван. А мать — его племянница. Меня продали не из-за денег.

Тогда, девочка, ты сможешь вернуться туда и всем отомстить. И судя по взгляду, когда наши с Ксу глаза встретились, мы друг друга поняли.

— Вы более не рабы, — продолжаю мысль, и в этот раз уже не встречаю негатива от девочек. — Вас обучат и воспитают, как дворянок, как аристократок. И ваше дальнейшее будущее будет зависеть только от вас самих.

— Зачем вы нас купили? — спросила Дзин.

Непростой вопрос, но врать я не собирался, как и играть в отговорки или считать их глупенькими.

— Люди, которые вами ранее владели, были мне должны. Деньги я брать не захотел, решил взять рабами, чтобы освободить. Маленькое доброе дело.

— Мы будем служить вам, чтобы выплатить этот долг! — горячо заверил мальчишка.

Девочки не разделяли эмоций парня, похоже, успели кое-что понять в жизни. Например: перестали верить в человеческую доброту и бескорыстность.

— Та услуга ничего не стоила, так что вы ничего мне не должны. Обычной благодарности будет вполне достаточно, — улыбаюсь. — Поэтому, пожалуйста, не нервируйте больше Анну. Она за вас беспокоится.

На этой почти позитивной ноте удалось оставить детишек китайских и вернуться к детишкам нашим. Осознавая, что всё равно чему-то Пашу и Мишу учить придётся, пусть отборочные парни успешно прошли, я прикидывал, какие ещё приёмы и тактики из будущего можно им преподать. Но только стоило мне войти, как на меня обрушились с совершенно другими вопросами.

— У тебя есть рабы⁈ — наехал на меня Светлов.

— С каких пор ты стал работорговцем? — вторил ему Шемякин.

— Тьфу ты, и вы туда же! Так, стоп! — оборвал я новые реплики. — Нет у меня рабов! Те трое, о которых говорила Анна, были рабами, пока я их не освободил. Ясно?

Только почему-то выражения лиц парней намекали, что мне не верят.

— Что ещё?

— Откуда ты их взял? — спросил Светлов.

— Выиграл в покер. Ещё вопросы?

По моему тону парни не поняли намёка. А я специально скорчил гримасу, показывая, насколько не хочу развивать эту тему.

— Зачем садиться играть в покер с тем, кто торгует людьми? — спросил Светлов.

Он явно подражал интонациями голоса кому-то, кто часто читал ему нотации. К несчастью для парня, такой тон работает на детей, почти не работает на подростков, а у взрослых может вызвать разве что раздражение.

…торговец людьми исчерпал свою полезность, дальше оставлять его в живых не было никакого смысла. Олеся вытащила пистолет, табельный десятимиллиметровый Берёзов, накинула заклинание глушителя и выстрелила Арсению между глаз…

— Я буду играть с теми, с кем сочту нужным, Павел. Если сомневаешься в моих моральных качествах — так и скажи. Только я не обещаю, что не выставлю тебя за дверь после этого. Поэтому будь очень аккуратен в формулировках.

Надоел. Ещё с каким-то пацаном за лидерство бороться.

— Павел, он же сказал, что освободил рабов, — Миша правильно понял мой тон.

Впрочем, не уловить угрозу было очень сложно, скорее Шемякин не хотел обострять конфликт. Светлов же уже зашёл слишком далеко, чтобы пойти на попятную.

— Мне кажется, Мартен не понимает, что мы не рабы. Нам нельзя указать на место и ждать, что мы будем слушаться. У меня есть принципы, которые я не собираюсь нарушать. Даже ради силы, — настоял Павел. — Поэтому, друг наш, будь добр. Расскажи, как к тебе попали рабы.

Ха. Решил выставить себя в белом свете. Это не он такой засранец, постоянно оспаривает лидерство в коллективе, нет, Павел — рыцарь на белом коне. А я под вопросом, якшаюсь непонятно с кем и совершаю прочие недостойные вещи.

— Человек, что участвовал в торговле людьми, оказался мне должен. Я взял плату рабами, в том числе чтобы их освободить. После торговец людьми получил пулю между глаз за все свои заслуги в совокупности. Вся история. И больше никаких вопросов. За знания, которые мы, — я выделил местоимение голосом, — получили, два хороших человека заплатили своими жизнями. Поэтому прекращай трахать мне мозг, Паша. Работорговцев я ненавижу ничуть не меньше тебя.

На этом вопросы были исчерпаны и мы, наконец, приступили к тренировке. Настроение, конечно, было испорчено, но я не собирался из-за этого раскисать. Если бы перепады настроения могли повлиять на эффективность моей работы, я бы не дожил до тюрьмы в уральских горах.

На парней эмоциональная встряска повлияла ещё лучше. Разозлённый и пристыжённый Светлов выкладывался на полную, стараясь меня достать. Наивный, достать меня приёмом, которому у меня и научился. Шемякин другу завидовал и старался не отставать. Князь объективно превосходил своих сверстников, так что стесняться ему было нечего. Если бы не друг, талантливый и сильный, за которым приходилось тянуться, не было бы стимула упираться. Михаилу повезло, без такого друга он бы развивался медленнее, почивал бы на лаврах, полагаясь на доставшиеся по рождению способности и не совершенствуя их.

Через пару часов парни лежали на полу, собираясь осколки, на которые я разбил их чувство собственного достоинства. Перестарался немного, случившееся содрало с нервом моей души негу и мягкость, ожесточив. Боевым навыкам это пошло на пользу, я стал резче, собраннее. На социальных навыках явно скажется не лучшим образом, уже сказалось. Призрак старого Куницы дыхнул мне в затылок и рассеялся.

— Не понимаю, чего вы вообще переживаете. Отличный уровень, у обоих. Не думаю, что на турнире будет кто-то, кого любой из вас не сможет победить.

— Ты нас только что победил… — проворчал Павел.

— Так я не подросток. Сорок лет опыта, такое преимущество нивелировать вам нечем.

— А в чём смысл тогда? — это Миша.

— Чтобы вы привыкали работать с тем, кто заметно вас превосходит. Паша, у тебя заметно выросла скорость создания заклинания. Низкоуровневые атаки ты уже почти на голой воле бросаешь, продолжай в том же духе. Миша…

С напутствием я не успел, в зал вошла чем-то явно взволнованная Людмила.

— Дима… Мне нужна твоя помощь…

Глава 4

Подмосковье. Поместье Барона Мартена

Апрель 1983 года

Людмила сидела в гостевом кресле и нервно теребила в ладонях бокал вина. Я свой уже опустошил и, откинувшись на спинку, глядел