Я не удивилась тому, что Он знал мою мать. Наверняка, она везде сопровождала папу и все его друзья, и недруги были знакомы с ней. Но всё равно я замерла на месте, услышав это нежно любимое и при этом такое болезненное слово «мать».

Кирилл склонился ко мне и коснулся кончиком носа моей обнаженной шеи. Я содрогнулась, словно меня лизнуло пламя. Когда я бывала с Антоном наедине, то он всегда своими прикосновениями вызвал у меня какое-то умиление и нежность. Какой-либо страх отсутствовал, наши встречи были наполнены искренним смехом и легкостью. Сейчас я внутренне вся сжалась, насторожилась и затаила дыхание. Конечно, мне было страшно, потому что не бояться обычной близости такого человека, как Кирилл просто невозможно.

Он шумно втянул воздух, будто пытаясь определить, чем я пахну, будто это вообще имело какое-то особое значение. Широкая горячая ладонь опустилась мне на живот и, кажется, я перестала дышать. Кислород словно исчез, испарился и пустое пространство моментально заполнилось жаром чужого большого тела и слабым горьким ароматом сигарет. Меня удивило то, что Кирилл, несмотря, на всю свою звериную сущность сейчас вёл себя достаточно сдержанно и даже ласково, если всю эту ситуацию можно счесть за обычное для меня дело.

- Надеюсь, в постели ты меня не разочаруешь, кроха, - прохрипел мне на ухо Зверь, лизнув мочку.

Я каждой клеточкой тела ощутила эту резкую смену температур и всей атмосферы в целом. Нет, всё-таки мои суждения оказались ошибочными, Кирилл – животное и внутри, и снаружи.

- Располагайся и даже не надейся на мое снисхождение, - Он закрыл входную дверь на ключ и направился куда-то вглубь дома, оставив с ворохом неизвестных мне до этого момента ощущений.

Я разулась, поставили свои кроссовки в самом углу и тихонько, не без опасения прошла вперед. Мне открылась просторная, залитая солнечным светом, гостевая комната, которая была поделена на зону отдыха и небольшую столовую. Никаких лишних украшений, стандартная практичная обстановка с минимальной цветовой палитрой, что сужалась только к черному, серому и кремовому. Единственное, что выбивалось из общей картины – шкура убитого медведя. Она лежала у дивана и своей устрашающей мордой встречала гостей. Вид пустых глазниц немного напугал меня отчего повеяло жутью.

Несмотря на внушительное пространство комнаты, энергетику здешнего обитателя невозможно было не ощутить. Она была во всем, в каждой мелочи, в каждом уголке, словно затаившийся зверь, ожидала подходящего момента, чтобы вонзиться в плоть вошедшего.

Звенящую тишину вдруг нарушил звонок моего мобильного телефона. Я дёрнулась, но сообразив, что звонят мне, вытащила смартфон из бокового кармашка рюкзака. На секунду подумалось, что это папа звонит, но на экране высветился «Антоша». Я обрадовалась и в то же время сильно расстроилась. Что я ему скажу? Он не поймет, не примет и это будет вполне справедливо, я бы на его месте тоже с таким положением вещей не смирилась.

- Привет, - голос бодрый и весёлый.

- Привет.

- Как дела? Чем занимаешься?

- Всё хорошо, - нервно покусывая подушечку большого пальца, ответила я.

- Понятно. Может быть, сегодня погуляем? Погода отличная, могли бы в парке побыть. Плед и пицца, что думаешь?

- Не сегодня, - чем стремительней и сильней нарастала тугая боль в груди, тем яростней я кусала свой палец.

- Хорошо, - теперь голос Антона стал немного настороженным. – Что-то случилось?

- Нет, всё в норме, - я не знала, как сказать о том, что сейчас происходит в моей жизни. Нужных слов просто не находилось.

- Ладно. Тогда, может быть, завтра?

- И завтра не получится, и весь следующий месяц – тоже.

- Марин, я ничего не понимаю. Ты меня бросаешь что ли?

- Нет… Да… Послушай, давай поговорим позже, - я завершила вызов и плотно сомкнув губы, постаралась подавить рвущийся наружу всхлип. Это оказалось сложней, чем я думала, но любая паника мгновенно застыла, повисла в воздухе, когда в гостиной возник Кирилл.

- Бояться меня ты, конечно, должна, но давай обойдемся без всей этой сырости, - он брезгливо поморщился. – Никто тебя здесь убивать не собирается и морить голодом – тоже. Папка твой не настолько пропащий, чтобы на него повлиять нельзя было. Бабло вернёт, и я отпущу тебя домой. Понятно? – Он подошел ко мне и остановился в шаге. – Если люди не понимают с первого раза, то приходиться прибегать к рычагам давления. Ты и есть этот рычаг, кроха, только и всего. Так что закругляйся со своими соплями и слезами.

Я сглотнула комок и сделав нормальный вдох, ответила:

- Вы здесь не при чем.

- Тогда почему ноешь? – Он скрестил свои огромные ручища на груди.

- Я не ною.

- Но глаза-то на мокром месте. Ладно, хватит об этом. Спать будешь на втором этаже. Домработница потом тебе всё покажет. От тебя на этот месяц многого не требуется: не еби мне мозги, с папашей своим не болтай, чтобы он булки не расслаблял и старайся слушаться меня, тогда мы сработаемся, угу?

Я положительно закивала головой, чувствуя себя крайне некомфортно из-за того, что массивная фигура Кирилла буквально нависла надо мной. Это так сильно действовало на психику, но я держалась. Тряслась как осиновый лист, но упрямо держалась.

- Будешь послушной, и я тебя не обижу, - склонившись, проговорил Кирилл. – А если бунтовать начнешь, то пощады потом не проси. Добро пожаловать, так сказать, - Он выпрямился и ушел в коридор. Хлопнула входная дверь и я глубоко вздохнула от облегчения.

Невысокая женщина средних лет в простом сером платье с несколькими черными пуговицами на воротнике, молча сопроводила меня на второй этаж. Вообще она появилась совершенно неожиданно, будто выплывшая из тьмы тень. Остановилась у двери, открыла ее ключом и сделала пригласительный жест. В комнату я зашла первой и почему-то на секунду подумала, что меня сейчас запрут. А почему нет? Я ведь в этом доме далеко не на правах гостьи. Запрут, чтобы я вдруг не попыталась сбежать и выпустят только тогда, когда папа долг уплатит. Но к моей превеликой радости, ничего подобного не случилось. Домработница кратко объяснила мне устройство комнаты. Ничего сложного: небольшая спальня, гардеробная и личная ванная. Всё чисто и аккуратно.

Прекрасно понимая, что никто со мной вести задушевные беседы не собирается, я даже не старалась развить разговор. Просто кивала головой, пока женщина инструктировала меня, а затем села на кровать, когда осталась одна.

Прислушиваясь к собственным ощущениям, я словила себя на мысли, что сейчас страх отступил. Даже как-то не верилось, что Зверь несмотря на преследование своих корыстных целей, не решился причинить мне вред. А мог бы… Он это умеет. Хотя с другой стороны, это было бы крайне нелогично. Как бы прискорбно не звучал его вердикт, но сейчас я, действительно, рычаг, с помощью которого можно влиять на отца. Поэтому зачем Кириллу ломать этот самый «рычаг»?