Она ощутила странный запах. С секунду Тэмсин не могла понять, что это: слишком много усилий требовалось, чтобы побороть ужас ожидания следующего прикосновения ножа. Позади кто-то кашлянул. Она перестала дышать. Туго стягивающий горло ошейник и страх мешали свободному доступу воздуха… Но нет, причиной был дым. Густой черный дым вполз в щель под дверью. Маслянистый зловонный дым клубился в хижине, бросая вызов дождю. Дым был едким и удушливым.

Чертыхнувшись, Корнише рванулся к двери. Один из офицеров успел опередить его и распахнуть ее настежь, но отступил перед новыми клубами черного дыма.

Послышался звук рожка. Дерзкий звонкий зов. И тут началась паника. В удушливом дыму мужчинам пришлось сражаться с одетыми во все черное призраками, которые появлялись, казалось, неизвестно откуда с саблями наголо. Резкий сухой треск ружейных выстрелов смешивался с криками и проклятиями. Послышался вопль боли.

Стоя на цыпочках, Тэмсин попыталась повернуться спиной к стене, но руки у нее были связаны, и приходилось только представлять, что происходит в едкой черноте за ее спиной.

Мысли метались, она пыталась сосредоточиться и понять, как использовать эту удивительную удачу. Но что можно сделать, будучи привязанной? А может быть, это Габриэль?

Затем как по волшебству удерживавшая ее у стены натянутая веревка ослабла, и Тэмсин упала на колени.

— Встань! — К ней обращались по-английски. Легкое движение за спиной, и она почувствовала, что ее запястья тоже свободны.

Тэмсин не стала попусту тратить время на выяснения и испытывать свою удачу. Она медленно поднялась, задыхаясь в густом черном дыму, клубившемся вокруг.

— Быстро! — скомандовал тот же голос. — Шевелись! Чья-то рука подтолкнула ее к выходу. Тэмсин не любила подчиняться приказам, властные манеры спасителя раздражали ее, но обстоятельства были не таковы, чтобы возражать. Глаза саднило от дыма, першило в горле, легким не хватало воздуха: каждый вдох давался с трудом… Она увернулась от впечатавшейся в спину руки и нырнула вбок, чтобы поднять свою рубашку, неясно белевшую на полу. Вот так-то лучше: она сунула руки в рукава. Прикрыв ладошкой нос и рот, Тэмсин вновь стала пробираться к выходу, ощущая между лопаток все ту же твердую как железо длань.

Вокруг нее сновали мужские фигуры. Они чертыхались" кашляли, оступались в дыму, пробираясь к двери. Снаружи было едва ли лучше. Казалось, что все хижины дымятся, выплевывая в дождь жирные клубы дыма. А фигуры в мундирах все сновали туда-сюда, хватая пожитки под резкие крики команд.

И снова послышался звук рожка, и она узнала сигнал к отступлению. Идущий за ней пролаял:

— Шестой, ко мне!

Потом ее ноги оторвались от земли, и Тэмсин почувствовала, что ее несут, спаситель бежал сквозь грязь и дождь, лавируя меж синих мундиров французов.

Внезапно рядом с ними оказались люди в черных плащах, и вместе, плечом к плечу, они понеслись к поляне, где двадцать лошадей били копытами о землю и тихонько ржали, почуяв дым, — белки их глаз были заметны и в темноте.

Полковник Сент-Саймон легко подсадил свою «ношу» на спину боевого коня и привычно молниеносным движением вскочил в седло позади нее.

— Габриэль! — закричала вдруг девушка. — Я должна разыскать Габриэля!

Неожиданно для полковника она вырвалась из тисков сжимавших ее рук и соскочила на землю.

У Сент-Саймона не оставалось времени на раздумья. Он спрыгнул с лошади и ринулся за своей добычей, уже почти скрывшейся в темноте. Он схватил Тэмсин прежде, чем она одолела несколько ярдов. Его пальцы сомкнулись на ее запястье.

— Проклятие! Куда это ты направилась?

Тэмсин не видела его лица, она различала лишь нечетко очерченный могучий силуэт в переплетенной тенями и проблесками света темноте. И снова от властного тона ее передернуло, но, вспомнив, что, каков бы он ни был, она у него в долгу — да еще в каком! — гордая дочь Эль Барона взяла себя в руки и ответила как могла вежливо:

— Благодарю вас за то, что вы выручили меня из такого неловкого положения, сэр. Не знаю причины вашего поступка, но я искренне вам признательна. Однако теперь я справлюсь сама, и в первую очередь мне надо найти Габриэля.

Она попыталась высвободить плененное запястье.

«Неловкое положение»! И она называла неловким положением то, что оказалась полуголой, привязанной за шею и ожидающей мучительной, медленной пытки ножом! Видимо, она считала, что он действовал под влиянием чистого альтруизма или будто спасение было даровано ей свыше. В других обстоятельствах Сент-Саймон мог бы счесть такое дикое заблуждение даже забавным.

Откуда-то из лагеря, из-за ограды, в воздух взметнулось пламя, и треск ружейных выстрелов заглушил беспорядочные крики и вой. Джулиан услышал, как один из его людей резко закричал что-то позади них. Не было времени препираться с Фиалкой. И чем яростней она пыталась вырвать руку, тем крепче он сжимал ее.

— Кажется, ты заблуждаешься, — заявил он, расстегивая свободной рукой тяжелый черный морской плащ. — Теперь ты — гостья Армии Его Величества на Полуострове, дитя мое. Надеюсь, ты должным образом оценишь наше гостеприимство.

Один взмах руки, и плащ окутал легкую гибкую фигурку. Руки девушки снова оказались плененными — теперь тяжелыми складками плаща. Она еще пыталась что-то говорить, когда полковник сгреб ее, туго спеленутую, словно младенца, и прижал головой к своей груди.

Прежде чем ее окутал плащ, Тэмсин успела увидеть лишь красный мундир и знаки полковничьего чина. Теперь ее нос упирался в золотой галун, и в щеку врезались блестящие пуговицы. Конечно, ее положение резко изменилось за эти несколько минут, но, раз уж она снова оказалась в плену у солдат, нельзя сказать, что оно изменилось к лучшему.

Спаситель, превратившийся в тюремщика, вскочил на лошадь, по-видимому, нисколько не обремененный своей ношей. На всю поляну раскатились звуки команды, и небольшая группа, сплошь состоящая из черных плащей, пустила коней, вскачь и растаяла во мраке.

Тэмсин скоро поняла, что бессмысленно сражаться с плотно окутывавшими ее складками плаща. Державшая ее рука напоминала железный обруч и не давала возможности хоть чуточку отодвинуться от обтянутой красным мундиром груди, да и лошадь под нею неслась с такой быстротой, что попытка спрыгнуть, если бы таковая оказалась возможной, была равноценна самоубийству.

Пока ее мозг лихорадочно работал, она позволила своему телу расслабиться. Что нужно от нее англичанам? Вероятно, то же, что и французам. Интересно, у них такие же методы? Чертовы солдаты оставались все теми же зверями, независимо от того, какого цвета мундир носили. Синий, красный, зеленый, черный — не все ли равно? И золотой галун и эполеты тоже ничего не меняли.

В памяти поплыли кошмарные видения той чудовищной ночи, когда солдаты пришли в Пуэбло-де-Сан-Педро. В ее ушах звенели крики, она так живо ощутила запах крови, будто снова стояла с Габриэлем и беспомощно наблюдала за бойней… Где сейчас Габриэль?