о том, что у Чарли будет ребенок и скоро он женится, а вот она никому не нужна. Сейчас они с братом просто резвятся в воде и бросают камушки. Каждый камушек идеально ложится ей в руку, как будто этот пляж, эта деревня и эта жизнь были предназначены ей. Чарли приносит ее обувь, и она ежится в прохладе раннего вечера.

– Давай попробуем поймать кальмара, – предлагает она.

За валуном хранятся маленькая рыболовная сеть и старый ржавый фонарь. Чарли достает их и зажигает масляный фитиль.

– Я не хочу идти на представление, – очень тихо говорит он.

– Почему?

– Я долго думал, – произносит он. – И я… просто оно мне не нравится.

Его откровение удивляет ее. Она кладет голову ему на плечо.

– И мне тоже.

Какое-то время они смотрят на воду и на заходящее солнце, пока вода впереди не начинает бурлить.

– Там! – кричит она, когда тень кальмара мелькает вдоль отмели. Чарли устремляется вперед и ловко бросает сеть. Существо отчаянно барахтается, щупальца свисают из крупных ячеек.

Нелли хватает студенистое тело, мягкое, как требуха. Кальмар такой скользкий и беспомощный. Она думает об окаменелых плезиозаврах, которых ученые люди выкопали из земли тридцать лет назад, о крылатых и чешуйчатых существах двенадцати футов длиной. Она пытает представить, как такое существо плывет ей в руки и какие деньги ей заплатят, чтобы выставить его напоказ. До нее доходили слухи о русалках, изготовленных из чешуи и обезьяньей кожи и выставленных в музее рядом с карликами, которые срослись туловищами у пояса.

Кто-то назвал это «эпохой чудес», а Чарли добавил: «Эпоха обмана и надувательства».

Балаган Чудес Джаспера Джупитера.

Кальмар содрогается, его щупальца присасываются к ее руке.

– Мы можем пожарить его на углях, – говорит Чарли.

У нее бурчит в животе. Трудно не проглотить кальмара живьем, хоть чем-то наполнить пустой желудок. Неделя была долгой, оплату задерживали, и они питались только овощами да гороховым пудингом.

Но Нелл откидывается назад и бросает кальмара в воду так далеко от сети, как только может.

– Зачем ты это сделала? – возмущенно спрашивает Чарли. Он хмурится, вытягивает сеть и бросает ее на камни.

Джаспер

Рубашка Джаспера Джупитера со всех сторон пропиталась по́том, рукоять кнута скользит в руке. Это напоминает ему жаркие деньки в Балаклаве, когда они ловили дезертиров, щелканье кнута и вскрики, когда животная кожа встречалась с человеческой. Мужчина стонет; каждый удар врезается в кровоточащее мясо у него на спине. Джаспер останавливается и утирает лоб. Ему это не доставляет удовольствия, но труппу нужно держать в ежовых рукавицах. Он набирает работников в трущобах и притонах, из отбросов, выброшенных за ворота Олд-Бэйли; несчастных, благодарных за любую работу и ощущение семьи. Неудивительно, что время от времени приходится кое-кого проучить.

– Больше не будешь убегать, а? – спрашивает Джаспер, похрустывая костяшками пальцев. – По крайней мере, до конца сезона? Вот и молодец.

Хромая, человек плетется к другим работникам и тихо ругается сквозь зубы.

Джаспер смотрит на темный фургон. Его брат опаздывает. Он уже должен был вернуться и помочь с разборкой огромного каркаса, скелета циркового шатра, подготовиться к транспортировке повозок. Все вокруг занимаются делом и начинают работать с удвоенной силой, когда он проходит мимо. Собственное лицо улыбается ему с дюжины афиш, от солнечных зонтиков на продажу до плаката, растоптанного под ногами. Он поднимает плакат и очищает пыль отпечатка со своей щеки. Балаган Чудес Джаспера Джупитера. Обезьяны поднимают визг. Хаффен Блэк, его клоун и однорукий кудесник, разбрасывает хлеб и капусту по полу клетки. Тройняшки ощипывают краденых кур; белые облачка пуха взлетают в воздух, внутренности отправляются в ведро для волка. Без центральной стойки, удерживающей шатер на месте, его огромное брюхо раздувается как парус.

– Опускайте! – кричит он, и люди цепляются за углы ткани, а потом начинают складывать сегменты белого на синем, синего на белом.

Сорок повозок и фургонов, десять исполнителей, растущий зверинец, восемнадцать рабочих и грумов, не считая их детей. И все это принадлежит ему. Настоящая передвижная деревня, целая община под его командованием.

Джаспер замечает Тоби, скачущего в лагерь, и спешит к нему. Волосы его брата совершенно растрепаны, лицо раскраснелось.

– Думал уже, что ты умер, – Джасперу не составляет труда выразить беспокойство. – Нужно остерегаться в такое позднее время. Если бы тебя нашла труппа коробейников, они вырвали бы тебе ногти и зубы и выдали за танцующего медведя.

Тоби не улыбается в ответ. Он мнет свою кепку и стреляет глазами из стороны в сторону. Вместе с длинной вечерней тенью он выглядит настоящим великаном. Их отец любил говорить, что бог изрядно пошутил, когда поместил такую робкую душу в такое здоровенное тело.

– Пошли, – говорит Джаспер, немного смягчившись. – Стакан грога? Чернорабочие управятся с шатром.

Тоби кивает и следует в фургон за Джаспером. Матрас, набитый гусиным пухом, конторка из черного дерева, книжные полки. Все свободные поверхности покрыты афишами, провозглашающими имя владельца.

«Балаган Чудес Джаспера Джупитера!»

«Балаган Чудес Джаспера Джупитера!»

«Балаган Чудес Джаспера Джупитера!»

Он прижимает большой палец там, где уголок одной афиши начинает отлипать от стены, и улыбается. Графин звенит, когда Тоби наполняет стакан.

– Ну как тебе деревня?

– Маленькая, – отвечает Тоби. – Бедная. Мы вряд ли заполним шатер.

Джаспер скребет подбородок. Он думает о том, как однажды возьмет Лондон приступом.

Стакан в руке у Тоби слегка дрожит.

– Что-то случилось? – Вероятно, как это часто бывает, чувство вины у его брата перевесило все остальное. Он тянется и сжимает руку Тоби. – Если это из-за Дэша…

– Нет, – слишком быстро отвечает Тоби. – Просто… Я кое-кого видел.

– И?

Тоби отворачивается от него.

– Кого ты видел? – Джаспер стучит кулаком по драгоценной конторке. – Уинстона? Черт побери, я так и знал. Он снова опередил нас? Мы одолеем его, пошлем работников.

– Нет, – отвечает Тоби и крутит заусенец. – Это был никто. Просто… – Он отмахивается и повышает голос, как бывает всегда, когда он сильно устал: – Никто.

– Совсем никто? – говорит Джаспер. – Ты можешь мне рассказать, правда? Мы же братья. Мы связаны друг с другом.

На шее Тоби проступает пот, нога нервно подергивается вниз-вверх.

Джаспер усмехается:

– Это была девчонка, да?

Тоби смотрит на свою выпивку.

– Ага! Кто же она? Ты уже поимел ее, повалялся с ней в кустах? – Джаспер смеется.

– Все было не так, – отрезает Тоби. – Она не… Я не хочу говорить об этом.

Джаспер хмурится. Его раздражает понимание, что Тоби существует отдельно от него, что у него есть свои мысли и секреты. Он помнит, как мальчиком видел рисунок сиамских близнецов, Чанга и Энга Банкеров, и у него пресеклось дыхание. Он чувствовал то же самое по отношению к Тоби. Там, на странице, было изображено то самое ощущение. Связь – настолько близкая, что она казалась физической. Они могли разделять одну печень, мозг и легкие. Их боль принадлежала друг другу.

– Ладно, – наконец говорит Джаспер. – Храни свой тухлый маленький секрет.

– Я… Мне нужно помочь с шатром.

– Как хочешь, – говорит Джаспер.

Он смотрит, как уходит Тоби, стараясь быть подальше от него. Его брат, его половинка, закрыт, как устрица. Выпивка осталась нетронутой на столе. Что он скрывает? Девушка не может быть особенной для него, поскольку со времени его отъезда прошло не более трех часов.