— Да, великолепное изделие, — согласился он и, вынув комплект из витрины, протянул девочке, чтобы она поближе рассмотрела это сокровище. Он всегда тепло относился к Айрин и, будучи семьянином старого закала, очень жалел, что она росла без матери. Артур хорошо помнил прежнюю миссис Линдсей с самого первого визита в магазин. Потом она тяжело заболела и умерла сразу после родов. От мистера Тейлора Айрин узнала о матери больше, чем от отца. Он рассказал, что ее покойная мать была мягкой деликатной женщиной с тихим голосом, любила скромные украшения: броши с камеями, жемчужные ожерелья. Отец ни с кем не делился своим горем, и меньше всего со своей дочерью, считая это своим личным переживанием. Если бы София не уговорила отца, Айрин никогда бы не получила кольцо с сапфиром и жемчужиной, которое когда-то принадлежало Дениз Линдсей. Кольцо было неброским, и Айрин разрешали его надевать, когда они куда-то выходили с Софией. Покойная Дениз носила его на мизинце, а Айрин приходилось надевать на средний палец. Мистер Тейлор, вернувшись к витрине с серьгами, посмотрел на Айрин заговорщическим взглядом и добавил:

— Сегодня я покажу вам еще кое-что интересное.

— Правда? — воскликнула Айрин, радостно всплеснув руками.

Именно мистер Тейлор научил ее азам ювелирного дела: как различать камни, в чем их особенности и ценность. Айрин узнала, что изумруды обладают всеми оттенками зеленого цвета, «всеми оттенками океана», как он выразился, что бриллианты могут быть бесцветными, розовыми и даже голубыми, так же обстояло дело с рубинами и сапфирами. Айрин умела различать оттенки бирюзы — от голубого (цвета яиц малиновки) до небесно-голубого (цвет идеальной бирюзы). Она знала, что жемчужины из Европы обычно крупнее и тяжелее, чем восточный жемчуг, что золотистый янтарь — это окаменевшая смола, а вовсе не камень, хотя в цене он не уступал полудрагоценным камням. Среди множества камней самыми любимыми у нее были красные гранаты, бирюза лазурного цвета, зеленый нефрит, золотистый топаз, опал мерцающих оттенков, хризопраз цвета темного шартреза, красный кварц, турмалины всех цветов радуги. Причудливые формы оправы интересовали ее не меньше, чем сами камни, и она часто расспрашивала мистера Тейлора обо всех тонкостях. В последнее время Айрин стала критически относиться к традиционным формам ювелирных украшений: теперь ее больше интересовали современные линии, свойственные зарождавшемуся новому искусству ар-нуво.

В сопровождении мистера Тейлора Айрин вышла из торгового зала в коридор, устланный красным ковром и отделанный панелями из красного дерева. Оттуда можно было попасть в кабинет отца, находящийся в самом конце прохода. По левую сторону коридора были три двери, две вели в просторные помещения, а третья — в значительно меньшую комнату, которая из-за своих небольших размеров использовалась очень редко. Эти три комнаты напоминали гостиные — с мебелью красного дерева, обитой зеленой тканью, — и служили для приема важных клиентов, с которыми заключались конфиденциальные сделки с соблюдением всех мер предосторожности. Сюда приглашали людей, которые приходили в магазин не за покупками, а для того, чтобы продать ценные вещи. Об этом знали только Эдмунд Линдсей и его доверенное лицо — мистер Тейлор. Вопрос о цене решался в самой деликатной форме и с соблюдением всех приличий. Эдмунд Линдсей никогда не предлагал слишком низкую цену.

По правую сторону коридора находилась мастерская, отгороженная застекленной дверью, через которую хозяин мог наблюдать за работой ювелиров, не заходя внутрь. Повернув ручку двери, мистер Тейлор провел Айрин в мастерскую и, чтобы не отлучаться надолго из торгового зала, сказал, к какому мастеру обратиться, чтобы тот показал ей эту вещь. Айрин, сгорая от любопытства, вошла в помещение, где работали мастера.

Посреди мастерской, перпендикулярно стене, стоял длинный рабочий стол в форме подковы, за которым работали пять ювелиров. На каждом мастере был кожаный фартук, который с одной стороны подвязывался к поясу, а с другой цеплялся за крючок под столом, чтобы не сыпались на пол остатки драгоценных металлов, с которыми работали ювелиры. Золотая пыль не должна была пропадать, и когда наступал конец рабочего дня, мастера собирали даже порошок и мелкие обломки, которые потом предлагались торговцам ломом драгоценных металлов. Ювелирная мастерская всегда волновала воображение девочки. Как завороженная, она наблюдала за работой мастеров, слушая шипение газовой горелки во время плавки металла и звуки режущих инструментов при обработке золотых и серебряных пластин или обточке деталей. Стеклянный потолок пропускал много солнечного света, который дополнялся искусственным светом газовых ламп на стенах и потолке.

Айрин живо интересовалась всеми тонкостями работы ювелиров, засыпая их вопросами. Поэтому с самых ранних лет она знала терминологию и все стадии обработки и огранки камней. Она знала, что «кабошон» — это, как правило, непрозрачный полированный камень без граней, знала, что самыми старыми видами огранки были огранка розой и «индийская» (так называемая огранка «могол»), сменившиеся через три столетия бриллиантовой огранкой с характерным для нее большим количеством граней различных форм, придающих камню особую живость, цвет и красоту.

Сегодня Айрин не собиралась задерживаться в мастерской, а поспешила в соседнее помещение, где отдельно работал главный ювелир и дизайнер украшений. Айрин подошла к нему и, приподнявшись на цыпочки, восхищенным взглядом впилась в лежащую на подковообразном верстаке подвеску из драгоценных камней, над которой склонился мастер.

— Что это, мистер Лукас? — спросила она.

— А вы как думаете, что бы это могло быть? — ответил он вопросом на вопрос. Сняв очки, он отодвинул в сторону инструменты, чтобы она могла лучше рассмотреть изделие.

Айрин совершенно растерялась при виде этого зрелища. На треугольном куске кожи веером были разложены бриллианты, рубины, изумруды, а посередине лежал огромный рубин. Края композиции были выложены широкими полосами из жемчужин. Каждая полоса была шириной с локоть.

— Даже представить себе не могу, что это может быть, — произнесла изумленная девочка. — Знаю лишь одно: это может носить только великан.

Ювелир улыбнулся:

— Вы почти угадали. Эти камни мы получили от индийского махараджи, чтобы мы сделали из них украшение для головы его любимого слона. Смотрите, их будто достали из пещеры с несметными сокровищами, где они много лет не видели света.

— Что вы можете сказать о них?

— На некоторых изумрудах — мотив раковины, а посередине — отверстие, значит, их носили как бусы. В некоторых рубинах тоже просверлены небольшие дырочки. Это говорит о том, что камнями уже пользовались. Бриллианты тоже дают довольно точный ключ к разгадке. Все они имеют огранку «могол», или индийскую: у них широкие, плоские параллельные грани. Я уверен, что, если бы они были обработаны бриллиантовой огранкой, как это делается в наши дни, то камни сверкали бы намного ярче. Тогда они предстали бы в своей полной красоте.

— А их можно огранить заново?

— Можно, если бы махараджа захотел. Возможно, он заказал бы заново огранить камни, если бы украшение предназначалось для человека. Получая в наследство старинное украшение, некоторые люди просят ювелиров сделать новую огранку, и тогда эффект может быть феноменальным.