располагаются идеологами протестантизма как бы лежащими в двух параллельных плоскостях, которые нигде и никогда не пересекаются друг с другом. Эта теория «параллельных плоскостей» является для протестантских течений главным направлением в их стремлении обосновать непротиворечивость положений религиозной веры и естественных наук.

Идеологи протестантизма в последние годы обращаются к ней вновь и вновь, разрабатывая и подчеркивая отдельные стороны и моменты. Последователь К. Барта, профессор Миннеаполисского университета в США Ван дер Зиль выпустил книгу под названием «Естественные науки и христианская миссия». Цель труда, по утверждению автора, состоит в том, чтобы доказать, что «естественные науки и христианство не находятся между собой ни в гармонии, ни в конфликте; они совершенно различны»[12].

Концепция взаимоотношений науки и естествознания как «изолированных плоскостей» разрабатывается также западногерманскими протестантскими теологами Г. Шепфом и Г. Гусдорфом. «Наука и вера, — утверждает Г. Шепф в статье „Христос и научные знания“, — могут и должны сосуществовать… В интеллектуальной плоскости они находятся рядом без отношения друг к другу»[13]. На позициях теории «независимых плоскостей» стоят и представители протестантских течений, имеющих место в нашей стране[14].

При этом богословы всячески подчеркивают; что естественные науки не дополняют религию, не могут ей ни в чем помочь, оказать какое-либо содействие, ибо открытия науки совершенно безразличны для веры, как таковой. Протестантские теологи даже предостерегают против использования данных бурно развивающегося естествознания для подкрепления религиозных догм. Так, сотрудник западногерманской евангелической академии Г. Хове в статье «Совместимы ли наука и религия?» категорически выступает против какого-либо подпирания догматов веры «костылями научных фактов».

В этом отношении примечательна статья профессора евангелической теологии из ФРГ Якобса, специально посвященная взаимоотношениям естествознания и теологии. Богослов выделяет в истории три стадии этих отношений. Первую он характеризует таким положением дела, когда естествознание является служанкой теологии, которая с помощью научных данных обосновывает свои догмы. Вторая фаза, по мнению Якобса, наступает тогда, когда богословы, стараясь удержать развивающееся естествознание в зависимости от религии, интерпретируют в религиозном духе данные наук о природе.

Подобные отношения профессор теологии считает весьма опасными для религии (и не без оснований, можем добавить мы), так как, истолковывая в религиозном духе данные естественных наук, богословие само попадает в зависимость от них. Тем более, что в ходе развития науки ее данные, их осмысление меняются, уточняются, дополняются, следовательно, должны меняться и богословские истолкования, а это невозможно для религиозной идеологии, претендующей на владение абсолютными, неизменными истинами.

Якобс весьма остроумно замечает, что подобные отношения уже делают теологию служанкой естествознания. Он ратует за такие отношения между религией и естествознанием, где нет ни господства, ни подчинения, ни конфликтов, ни взаимопомощи, которые якобы наступили в последнее время и характеризуют третью стадию[15]. В данном случае богослов явно выдает желаемое за действительное, но об этом мы поговорим ниже.

Следовательно, протестантские теологи ясно осознают невозможность противостоять фактам науки, поэтому они и стремятся ограничить науку в целом, выделив ей определенную сферу, в рамках которой она не соприкасалась бы с религией.

С позиций концепции «независимых плоскостей» протестантские богословы рассматривают и вопрос о соотношении истин веры и научных истин в сознании верующего человека. Это сознание они разделяют как бы на две изолированные и не сообщающиеся сферы — одна для веры, другая — для научного знания. Религия, по утверждениям теологов, не вмешивается в дела ученых, не мешает их деятельности по исследованию мира, с другой стороны, естественнонаучные теории естествоиспытателей не могут якобы по своей природе наносить ущерб вере.

«…Вера ученого есть вера человека, но не ученого. Научная деятельность требует продуманного применения человеческих способностей; она противится идее веры, сущность которой уклоняется от объективных и всеобщих определений… вера ученого не имеет никакого дела с наукой в собственном смысле слова…», — утверждает богослов Г. Гусдорф. Протестантские теологи в противоположность постулируемому их католическими коллегами тезису о гармонии веры и Знания в сознании ученого выдвигают положение об их полной, абсолютной изоляции, отсутствии между ними каких-либо контактов.

Считая, что протестантская концепция соотношения веры и знания разрешает эту «мучительную» для религии проблему вполне удовлетворительно. Г. Якоб громогласно объявляет: «Как христиане, мы заявляем, что свободно и открыто признаем всякое научное достижение… Нет никакого разлада между верой и естествознанием… Вера, которая созерцает вечные божественные истины и не цепляется за обусловленную временем библейскую картину мира, не может прийти по собственному почину к конфликту с наукой».

В этой патетической тираде богослова примечательно обещание признать всякое научное достижение. В дальнейшем мы увидим, что выполняется оно в действительности лишь на словах.

Протестантская концепция «независимых плоскостей» обладает при первом знакомстве с нею определенной стройностью и последовательностью, но это только кажущиеся, а не органически присущие ей качества. Прежде чем перейти к раскрытию несостоятельности этой богословской схемы, интересно выявить ее исторические корни. Это тем более важно, что в атеистической литературе концепцию «параллельных плоскостей» часто рассматривают как модернизированный вариант средневековой теории «двойственной истины», что, на наш взгляд, совершенно неправомерно.

Подобная постановка вопроса оставляет в стороне тот непреложный факт, что теория «двойственной истины» и протестантское решение проблемы веры и разума основываются на совершенно различных исторических условиях и отражают различную социальную практику. Теория «двойственной истины», как известно, возникла как средство высвобождения разума, науки от религиозных оков, она была связана с материалистическими тенденциями в философии.

Теория «двойственной истины» несовместима с концепцией «параллельных плоскостей» не только по своим историческим функциям, но и по содержанию. Эта теория, развитая в наиболее полной форме выдающимся арабским мыслителем Ибн-Рошдом (1126–1198), базировалась на следующих положениях. Предметы науки и религии противоположны, поэтому противоречие между ними неизбежно и имеет объективное основание; философия черпает свои знания из разума, теология — из истин откровения. Философия и религия могут высказываться по одному и тому же вопросу, но эти высказывания будут противоречить друг другу, и устранить это противоречие невозможно.

«Революционный момент» концепции Ибн-Рошда состоял в том, что допускалось такое положение вещей, когда утверждения, признаваемые религией как истинные, могли быть ложными в философии, науке, и наоборот. Ибн-Рошд писал, например, о догмате бессмертия индивидуальной души, что если для религии он истинен, то с точки зрения науки несостоятелен. Главная особенность концепции «двойственной истины» состояла, следовательно, не в признании двух родов истин (религиозных и научных), а в утверждении возможности объективных противоречий между ними. Именно поэтому она и могла стать средством, позволяющим науке развиваться, обосновывать свои собственные, противоречащие религии истины.

Если искать прообраз протестантской концепции веры и разума, то ближе всего к ней будет стоять развитая Иоанном Салисберийским (1110–1180) теория предметного