– Олежек, – прикусила нижнюю губу Ирка. – Я очень боюсь ее. Вот, прочитай... – Она вытянула из сумки книжку.

Мгновенно прочитав слова на обложке, Олег отвернул последнюю страницу.

– Ясно. Твой камуфляж из-за этого?

– Да, – сказала Ира и улыбнулась, представив, насколько комично выглядит в этом «карнавале».

– А тебе идет... – пошире улыбнулся Олег и разом стал походить на голливудского актера Гарри Синайза: такой же открытый, высокий лоб без морщин, над которым легли недлинные, на два пальца, жестковатые, с легким каштановым оттенком волосы, серо-голубые, между красивым переносьем, глаза, чуть-чуть приподнятая левая бровь и ироничная, а может и хитроватая, губная складка справа.

Ирка порывисто прижалась к Олегу. Он спокойно и твердо прошептал ей в самое ухо:

– Не бойся. И целуй Соньку.

– Я отвезла ее к маме. В Красногорск.

– Правильно. Привет подругам. А это тебе на цветы, – Олег опустил в Иркину сумку сначала «Белую вспышку», а за ней весьма пухлый синий конверт.

– Хорошо смеется тот, кто стреляет последним.

К выходу зашагал красивый, даже со спины, узкобедрый, сильный и очень богатый мужчина.

Этой ночью я наконец-то усадила себя за стол, чтобы написать в журнал L’Officiel давно обещанную статью-эссе.

– О чем? – спросите вы.

И я отвечу:

– Об очень богатом мужчине, в которого вы по-настоящему влюбились. Ничего, правда?

Я подошла к полукруглому окну своего номера, закурила и, отодвинув тяжелую штору вправо, как бы наново охватила взглядом офигительный вид Гардоне-Ривьеры. Все впереди было залито неосязаемой и бесконечной синевой. Озеро Гарда и небо над ним слились бесшовно и неотделимо. Вспомнился Иркин романс и ее голос, чем-то неуловимо похожий на голос Анны Герман:

Ни о ком, ни о чем. Синева, синева, синева.

Ветерок умиленный и синее-синее море.

Выплывают слова, в синеву уплывают слова.

Ускользают слова, исчезая в лазурном узоре.

В эту синюю мглу уплывать, улетать, улететь,

В этом синем сиянье серебряной струйкой растаять,

Бормотать, умолкать, улетать, улететь, умереть,

В те слова, в те крыла, всей душою бескрайней врастая...

Возвращается ветер на круги своя, а она

В синеокую даль неподвижной стрелою несется,

В глубину, в вышину, до бездонного синего дна...

Ни к кому, никуда, ни к тебе, ни в себя не вернется.

Здесь, на самой верхней части склона холма, в доме, где когда-то жил, сочинял, любил и страдал поэт Габриель д’Аннуция, а теперь разместился роскошнейший отель Dimora Balsone всего-то на пять апартаментов, в синий-пресиний и солнечный полдень, под радостные крики чаек мы и поставили крест на наших, так хорошо развивавшихся по первости, отношениях с моим другом, очень богатым мужчиной, банкиром Дмитрием. Он вышел ко мне на веранду, провел самыми кончиками пальцев по моей загорелой, особенно нравившейся ему скуле.

Дима умел формулировать. Он сказал:

– Ты – femme fatale. То есть свободная, независимая, смелая. А это не вписывается в мое представление о жене. Меня бы устроила непокорная покорность, но на подобное... ты не потянешь. Не взойдешь. И этим когда-то разрушишь один из двух главных, в моем понимании, жизненных стандартов.

Я внимательно и спокойно смотрела на Диму. Я предвидела финал нашей повести, от того даже с интересом дослушивала заключительные слова. Он говорил мягко, нежно и безвозвратно:

– Итак. Ты когда-то, рано или поздно, разрушишь семью. Первый и главенствующий стандарт.

– А второй? – спросила я, поймав себя на мысли, что еще не понимаю, что это все – со мной. Что сейчас закончится разговор, мы мирно соберем вещи, пока еще лениво и праздно разбросанные по комнатам, сядем в его самолет и приземлимся в Москве уже знакомыми незнакомцами. В самолете мы будем легко что-то обсуждать, я принесу его любимый зеленый чай с медом, свернусь калачиком в кресле и положу голову на его плечо, как всегда, но уже по-другому. Теперь моя душа будет придавлена будто гранитной плитой и боль станет безмолвной, не будет сил кричать. Его встретит шофер, на чье место он сядет и на привычной бешеной скорости умчит в «его-наш» дом. Меня же посадит в другую машину. И я попрошу отвезти меня к маме.

– Он, второй стандарт, ни к тебе, ни ко мне не относится.

– Хорошо, но все-таки?

– Стандарт сексуальной ориентации.

Я улыбнулась одними глазами.

Он, не переигрывая, искренне сказал:

– Какие у тебя глаза!.. Можно я их поцелую?

– Можно, – сказала я. – Но это уж точно к окончательной разлуке.

Я суеверна. Я просила не дарить мне часов. Дима тогда меня не послушал...

Села за стол. Раскрыла компьютер. С минуту всматривалась в синеву экрана и привычно, не глядя, побежала пальцами по клавиатуре.

...А в сущности, зачем же уходить от вот этих самых очень богатых мужчин? Не стоит же врать самой себе, что яхта, вилла на Лазурном Берегу, вылеты из Внуково-3 на собственном самолете, отделанном изнутри деревом и кожей и рассчитанном всего на тринадцать человек, последняя модель Vertu за почти семь тысяч евро со специальным клеймом «special edition» в руках, ключи от мощной и дорогой машины, в которой все сделано по индивидуальному заказу и, наконец, дом в две тысячи квадратных метров на все такой же заветно-желанной Рублевке, вам не интересны.

Нет, еще как интересны. Но давайте для начала разберемся в определениях. Для этого предлагаю самый простой тест: Очень Богатый Мужчина.

Подчеркните то, что привлекает вас больше всего. Справились? Тогда смотрим... Если выбор сделан в пользу слов «Очень» и «Богатый», то не стоит дальше читать этот текст. Ответ в таком случае однозначный: никуда от них уходить не надо. Напротив, держитесь столько, сколько хватит сил, а за это время постарайтесь получить как можно больше. Не отказывайтесь ни от чего. Вспомните пятидесятивосьмилетнюю Ивану Трамп, что сумела прославиться своим знаменитым слоганом, сделавшимся теперь основным руководством к действию для многих женщин: «Не бери в голову, забери у него все!»

Так что не отказывайтесь от подарков, поездок, а если вам очень повезет, вы получите еще и неплохую квартиру и открытую навсегда шенгенскую визу.

И все.

Вас сменят.

Но будет не очень больно, ибо материальная компенсация заметно смягчит ощущение от свалившейся на вас немилости.

Если же вами выбрано слово «Мужчина», то можно продолжать. В этом случае, как бы само собой подразумевается, что глупая или преднамеренная алчность не подходит. Конечно, не стоит строить из себя ангельскую невинность: опыт показывает, благосостояние мужчины является определенным и очень весомым бонусом к вашему искреннему и нежному к нему отношению.