из клуба. Не сжимает крупными, немного шершавыми ладонями мою кожу. Он ждет. Ждет, что сделаю я.

- Почему ты все еще не аннулировал наш брак?

Его брови играючи взлетели. Усмехается.

- С чего ты взяла?

- Я навела справки.

Смеется. Громко. В голос.

- Навела справки, Элина? Ты все еще веришь, что когда-нибудь сможешь стать свободной? – сочится иронией.

Внутри все рвется в клочья. Он насмехается.

- Ты поклялась меня любить, помнишь? – задирает.

Выдыхаю весь воздух из легких. Где-то под сердцем закололо.

- Я поклялась тебя ненавидеть. – шепчу, когда хочется закричать.

Эмоции плохой соратник в войне. Их нужно прятать. Давить. Дамир всегда так делал. Говорил, что я принимаю все слишком близко к сердцу. Что пора стать холоднее, расчетливее, циничное. Никому не показывать свою боль и никогда о ней не говорить.

Теперь я стала сильнее. Теперь я могу ему сопротивляться.

Спину возле пояса джинсов холодит ледяная сталь оружия. Ощупываю рукоятку револьвера. Тяну.

- Это была ошибка, Дамир. Ты должен был меня отпустить. Теперь я больше не хочу прятаться.

Смотрит мягко. Как на ребенка. Я всегда была для него такой. Глупышкой Элли.

Как бы я хотела хоть раз увидеть в его глазах страх. Или боль. Или слабость. Но его слабостью всегда была только Я. А как известно, свои слабости он предпочитает искоренять, давить и ломать.

Теперь мне стоит поступить так, как он учил. Искоренить свою последнюю слабость.

Глава 3

Дышу рвано. С надрывом. Но, что должна сделать, знаю. Нажать на курок не так уж и сложно. Гораздо проще, чем кажется. Однажды я уже это делала. Выстрелила в грудь живого человека. Беспощадно и без раздумий. Тот вечер был таким же осенним и дождливым. Серые краски сгущались, окутывая тоской. С момента побега прошло полгода, и я возвращалась в маленькую квартиру на окраине города по темным безлюдным улицам, пряча в широком пальто тяжелый, большой живот. Шла медленно. Устало. Думала, что иду домой, а оказалось прямо в лапы мерзкого широкоплечего мужика, поджидающего за углом одного из заброшенных зданий. Он появился неожиданно, будто из ниоткуда. Ощупал меня липким противным взглядом и тут же схватил под локоть, толкая в ближайшую подворотню. Помню тот жгучий ужас, что беспощадно разливался по венам. Помню, как пыталась кричать. Но из рта, вместо звуков вырывалось лишь сиплое мычание.

А еще помню его руки, фривольно гуляющие по ткани пальто. И запах. Самый мерзкий запах, который я когда-либо чувствовала. Пахло дешевым пойлом, сальными волосами, и чем-то похожим на гнилые овощи.

Я не могла оторвать взгляда от щетинистого лица. А потом просто запустила руку в карман пальто. Просто достала оружие. Просто выстрелила. И просто ушла. Бросила его там. В подворотне под проливным дождем.

- Ты всегда будешь моей. – вырывает меня из воспоминаний хриплый голос Дамира.

И я больше не медлю ни секунды. Он, как и тот мужик, считает меня вещью. Безвольной тряпичной куклой. Но это не так.

Я высокомерно задрала подбородок. И усмехнулась, но одними глазами. Наклонилась к нему медленно, прожигая бездонные океаны зрачков острым взглядом. Словно гипнотизируя. Поцелуй вышел жадным и дерзким. Похожим на схватку двух диких животных. Искусанные губы тут же начало печь, а в душе вновь вспыхнул знакомый жар. Я всегда любила его целовать. Он делал это по-особенному. Никогда мимолетно, между делом. Каждый раз был ярким и страстным. Продирающим до самых потаённых уголков сознания.

Чувствую, что Дамир увлекся. Я утащила его в этот омут похоти почти силой, заставив забыть о реальности. Но это лишь иллюзия. Уже в следующий миг я впечатываю в его каменную грудь холодное дуло револьвера. И замираю.

Он отстраняется. Оценивает ситуацию. Удивленно смотрит на меня.

Нет, дьявол. Ни страха, ни слабости. Глаза вспыхнули интересом. Неконтролируемым. Звериным.

- Такой план? – скалится. – Решила меня убить? Где ты взяла оружие?

Молчу. А пальцы начинает трясти. И тогда я еще сильнее вдавливаю револьвер в его стальные мышцы груди.

- Стоило осмотреть меня внимательнее. Тогда. На яхте. – не узнаю собственный голос. Он стал осипшим. Глухим.

Я столько раз прокручивала в голове этот момент. Представляла. Смаковала каждую секунду неисполнимой мечты. Мечты, когда стану свободной. А сейчас медлю. Сама оттягиваю этот миг, будто не этого я желаю больше всего на свете.

Эта медлительность может стоить мне жизни.

И я оказываюсь права. Хватило и доли секунды, чтобы сильные шершавые пальцы окутали мою руку стальной, не человеческой хваткой. И тут же отвели запястье в сторону.

Я забываю, как дышать, потому что тот пистолет, что еще миг назад был для меня защитой, теперь может стать смертью. Дамир таких вещей не прощает.

Но он лишь окатывает меня морозным холодом, будто ведром ледяной воды. С силой делает рывок рукой, охватывающей моё запястье. Так что я слышу хруст костей. Револьвер вылетает из ослабших пальцев. Падает на пушистый мягкий ковер. Выстреливает, оставляя зияющую дыру, обрамленную хаотичной паутинкой, в красивом панорамном окне.

Толкает меня на кровать. Тихонько вскрикиваю, пряча испуг из последних сил. Только и успеваю, что подхватить свитер одеревенелыми пальцами и прикрыться.

В комнату тут же врываются двое мужчин, перепуганные звуком выстрела.

- Фархат! – цедит Дамир сквозь зубы, смотря при этом прямо на меня. – В машину ее.  

Я медлю, отворачиваясь от чужих взглядов и натягиваю пушистый кашемир. Встаю.

Сама иду навстречу охране.

- Ты там оказалась не случайно, да? В клубе? – прилетает мне в спину смеющийся голос Дамира. – Знала, что я там буду? Знала, что увижу тебя?

Я лишь на миг оборачиваюсь и кидаю на него последний, ничего не выражающий взгляд. Не отвечаю.

Лифт едет бесконечно долго. Целую вечность.

- Что произошло? – шепотом спрашивает Фархат, хоть нас тут и не могут услышать. – Ты не смогла? Струсила?

Эти слова больно резанули сознание. Захотелось выкрикнуть резкое «Нет!». Говорить о своих слабостях теперь так тяжело, будто они способны опорочить всю жизнь. Дамир хороший учитель.

- Просто он оказался сильнее. – я вкладываю в эти слова всю свою ненависть.- Как всегда.

Холод ночи бьёт по коже лица, отрезвляя создание. Учтивый швейцар закрывает за нами дверь отеля, навсегда отрезая путь к шансу. Возможно, единственному.

Отчаяние тут же прострелило рассудок. Я стиснула зубы, не желая сдаваться.

Фархат, все это время, державший меня под локоть, вдруг разомкнул пальцы. До большого черного Гелендвагена,