Судя по всему, когда-то здесь именно так и поступили: стекла не было, резиновое окаймление успело сгнить и превратиться в серую кашу. Он нырнул в окошко, попутно разворачиваясь и хватаясь за скользкий скат крыши. Пожалуй, это была самая последняя дорога к спасению. Если оно вообще возможно, это спасение. С трудом подтянулся, задыхаясь, чувствуя, как скользят руки: физическая подготовка никогда не была его сильным качеством. Но его словно подталкивали вцепившиеся в штанину гроздья из наиболее шустрых крысенышей: они норовили уцепиться когтями, взобраться повыше и впиться жертве в аппетитную шею. Несколько тварей сорвались, некоторые взбирались все выше.

Оказавшись на ногах, возвышаясь над грязным песком котлована, Петля отчаянно заплясал на месте, размахивая руками и пытаясь смахнуть с себя мерзких тварей. Он отшвыривал тощую серую тушку — но та, прошуршав по металлу крыши, мгновенно становилась на лапы — и вновь бросалась в атаку.

— Пшла! — отчаянным ударом ботинка Петля избавился от соседства с последним грызуном.

Теперь здесь, на крыше, он был полновластным хозяином. По крайней мере, еще на несколько минут — пока серые твари не выстроят вдоль ржавых балок когтистую и зубастую живую лестницу.

И тут он увидел его. Внизу, среди остальных крыс — но окруженного тем не менее широким пятном свободного пространства, словно полосой отчуждения. Маленькие красные глазки сверкали на неподвижной морде, кошмарной, словно сотворенной декораторами фильма ужасов. И смотрели эти глаза прямо на него. Эти глаза хотели, жаждали его плоти. И на это его желание работало сейчас все крысиное полчище.

Гнусную тварь, что заправляла всем этим крысиным беспределом, он узнал сразу, хоть и в глаза никогда не видел подобного. Потому что это и не мог быть никто другой, кроме как крысиный волк — мерзкое порождение Зоны. Будь у Петли автомат, да что там — паршивый пистолет, — вопросов бы не было. Крысы — это вам не слепые собаки, не плоть, не кровосос. Это просто крысы. И даже крысиный волк — тварь вполне уязвимая, если, конечно, не атакует в замкнутом пространстве туннелей. Но это умная тварь, и нападение это совершенно не случайно: крысиный волк почуял, или же ему доложили шустрые серые шпионы, — у этого двуногого нет оружия, он труслив и беспомощен, не в пример иным посетителям этих мест. Ему нечего противопоставить тысячам острых, как кусачки, зубов. А такая куча дармового мяса с неба не падает.

Петля беспомощно озирался, пытаясь выхватить на прилегающей к автобусу территории хоть одно свободное пятно, и всюду его взгляд утыкался лишь в эти безмозглые, но оттого не менее колкие взгляды, на эти втягивающие воздух носы, и он понимал: вот это действительно крышка. Крысы пищали все ближе, создавая не одну, а несколько живых лестниц: так что сколько бы он ни бегал от одного конца крыши до другого, сбрасывая тварей, — все равно в одном месте плотину неотвратимо прорвет, и на него набросятся сначала десятки, а после уж и сотни злобных голодных пастей. А еще он увидел, как, привлеченные всей этой возней, стали слетаться сюда вороны. Почуяли, суки, скорый запах падали…

Тут-то он и начал молиться Черному Сталкеру. Все мы однажды начинаем молиться — даже самые отъявленные атеисты. Потому что однажды понимаешь, что никакой ты не человек-царь-природы, а всего лишь одно из бесчисленных звеньев пищевой цепочки. И поскольку не хочется осознавать себя просто жратвой для крыс или могильных червей — ты начинаешь вымаливать спасение — для чего-то иного, что недоступно всей этой мрази. Для души, что ли…

И надо же было такому случиться — едва он пробормотал свои бессвязные, но страстные призывы к неприкаянному Черному Сталкеру, как что-то изменилось в окружающей обстановке. Боковым зрением Петля заметил, как неожиданно одна из ворон вошла в совсем не типичный для этих пташек вираж. Понеслась по кругу, все ускоряясь и теряя перья…

«Птичья карусель!» — мелькнуло в голове, и тут же Петля с ужасом понял, что только что промчался в каких-то сантиметрах от края аномалии. А вот кое-кому из крысиного воинства не повезло: коварная аномалия вдруг загребла в охапку с десяток серых вопящих тушек — и принялась кружить со все нарастающей скоростью, при этом разрастаясь и подгребая под себя все больше и больше хвостатых тварей. Бешеная круговерть из серых зверьков вдруг взорвалась кровавыми ошметками — маленькие тела не выдержали чудовищных центробежных перегрузок. И пространство метров на двадцать вокруг густо усеяло освежеванной плотью.

Похоже, для крысиного волка это была полная неожиданность: он мгновенно потерял контроль над стаей. Крысы на время оставили манящую, но пока еще недоступную жертву — и бросились жадно пожирать останки собратьев. Это был тот самый счастливый случай, не воспользоваться которым значит прогневать Хозяев Зоны. Петля со всей дури сиганул с автобуса, отчаянно перебирая в воздухе ногами и стараясь приземлиться помягче, не сломав себе чего ненароком. Воспользовавшись неожиданным каннибалистским ажиотажем, он рванул по откосу наверх, прочь из котлована. Ботинки проскальзывали под рыхлым грунтом, под ногти набивалась черная, радиоактивная земля Зоны, но он карабкался что было мочи, зная, что это, возможно, его последний шанс.

Уйти ему все же не дали. Крысы мгновенно смели неожиданный аперитив из плоти и крови собственных собратьев и теперь могли вернуться к основному блюду. Петля, спотыкаясь, уносился во мрак, чувствуя, как по пятам шуршат тысячи хвостов и тысячи лапок с острыми когтями. И где-то совсем близко готовится к смертельному броску жуткий, как сама смерть, крысиный волк.

Он мчался наугад. Мелькнула вроде бы железнодорожная насыпь — и он шарахнулся от нее, как от толпы прокаженных: где-то здесь, как говорили, были нешуточные очаги радиации. Хотя не могло здесь быть никакой железной дороги — до нее от Свалки как до небес. Неужто опять какие-то шуточки Зоны или у него у самого уже поехала крыша? А вот это — запросто, это даже к лучшему. Все равно без ПДА, датчика аномалий и счетчика Гейгера он наверняка уже бегущий и скулящий от страха труп. И только необъяснимой волею Черного Сталкера он все еще жив. Но долго это везение продолжаться не может…

Он споткнулся и полетел кубарем через голову, успев, впрочем, услышать металлическое дребезжание. Быстро обернулся — и увидел то, что и нужно было: изрядный кусок рифленой железной арматуры. Очень подозрительно было то, что на этой железке не было ни пятнышка ржавчины. Очень подозрительно. Ведь это могло означать, к примеру, вот что: все эти годы от коррозии эту штуковину спасала какая-нибудь аномалия.

Но тут же в сгущающемся мраке замелькало множество злобных красных глаз-бусинок. И он, не раздумывая, подхватил арматурину, вырвав ее край из цепкого дерна. Теперь у него было хоть какое-то подобие оружия. И применить его пришлось уже в следующую секунду.

Крысы бросились. Всем скопом. Не просто засеменили к нему — а именно бросились. Видели когда- нибудь, как прыгает взбешенная крыса? И не стоит — зрелище не для слабонервных. Тем более когда крыс — сотни.

— Па-адлы! — заорал Петля, отбиваясь от набрасывающихся маленьких монстров, словно заправский бейсболист. — Н-на! Получай, сука!