– А это, смотря, как ты переночуешь, – чуть сощурился от дыма сигареты мужик и обратился к девчонке. – Гу́ся, пустим его?

Неконтролируемо прыснул, не успев даже поймать смешок. На меня тут же уставились две пары черных глаз.

– А полное имя как? – спросил я, стараясь стереть с лица насмешку. – Гусыня?

– Августина, – ровным тоном ответила девчонка. – Мог бы что-нибудь поумнее придумать. Хотя, это же ты, – смерила меня ядовитым взглядом.

– Ещё хоть слово болтнёшь в подобном духе, – указал в мою сторону её отец с зажатой между пальцами сигаретой. – Оставлю ночевать в будке у Байкала, а укрываться будешь своей плоскодонкой. Компренде?

– Понял, – сжал челюсти, предпочитая не спорить. Алкашка из меня ещё не выветрилась, да и спать хотелось сильнее, чем выяснять отношения с каким-то колхозником и его дочкой. Переночую и утром свалю раньше, чем они успеют проснуться.

Поставил машину на сигнализацию.

– Я Николай Николаевич, это моя дочь Августина. Тебя как звать, кучерявый? – спросил мужик, заходя на крыльцо и туша сигарету в старой консервной банке, в которой уже было полно окурков.

– Рамиль, – ответил я спешно, снимая, как и они все, обувь на круглом коврике на крыльце.

– Татарчонок, что ли? – глянул на меня мужик.

– Пап! – осекла его девчонка.

– Нет, – ответил я. – Просто мама так назвала.

– Ясно, – вздохнул Николай Николаевич и помял широкой пятерней свою шею, быстро потеряв ко мне интерес. – Гу́ся, дай ему постельное. И это, я недавно баню подкинул, и, если захочешь есть, там на столе…

– Поняла. Спасибо, пап.

– Ладно. Тогда я спать, – прокряхтел он, идя в комнату. Схватившись за ручку двери, посмотрел на меня с ноткой угрозы в темных глазах. – Спи как дома, но не забывай, что не дома – не вздумай пердеть.

– Х-хорошо, – сощурился я, пытаясь понять, насколько он сейчас серьёзно говорит мне об этом.

– Соображаешь, – наконец, одобрительно кивнул он и закрылся в комнате.

Девчонка без особых церемоний позвала меня за собой в большую комнату с диваном, которая, видимо, и была тем самым «залом». Достала из высокого шкафа постельное и швырнула его на диван вместе с подушкой.

– Инструкция нужна или сам справишься? – спросила она, сняв с головы кепку. По плечам рассыпались черные волосы, но краше её это не сделало.

– Сам справлюсь.

Коротко кивнув, девчонка устало поплелась в комнату рядом с той, в которой спал её отец. Через несколько минут вышла с полотенцами и, вообще, вышла из дома.

– Ну, и семейка, – буркнул себе под нос и коряво заправил постельное.

Стянул пуловер, швырнул его в рядом стоящее кресло. Схватился за ремень джинсов, но быстро отбросил эту идею, поняв, что лучше остаться в штанах в компании малознакомых людей.

Поверх постельного завалился на диван и протяжно выдохнул, чувствуя, как расслабляются мышцы. Лениво осмотрелся в темноте комнаты, но не увидел ничего кроме бюджетности, простоты и безвкусицы. Быстро потеряв ко всему интерес, прикрыл глаза и даже почти уснул, но внезапный щелчок входной двери заставил приподнять голову и увидеть, как в темноте коридора с телефоном в руках прошла девчонка в одном полотенце на теле и с тюрбаном на голове.

Насторожился. Мало ли, что на уме у этой психички: всё-таки, её батя прав – я красивый. Поэтому, бдительность лучше не терять до самого утра.

Глава 2. Августина

Не стараясь быть тише, налила себе кофе, хлопнула дверью холодильника и села за обеденный стол, на котором уже ждал меня и папу горячий завтрак: отварная картошечка с зеленым луком, политая домашней сметаной, малосольные огурчики, котлеты, сало, помидоры в собственном соку, сырные лепешки и молоко – всё своё, всё домашнее. Нет, так шикарно мы с папой, конечно, не завтракаем, тем более в пять утра, просто всё это, сразу после нашего небольшого перекуса, будет расфасовано по контейнерам и убрано в рюкзаки, чтобы до вечера, пока мы оба в полях, было чем перекусить, так как выезжать домой ради котлеток, когда работа кипит, никто не станет.

Отпила кофе и повернула голову на диван, где всё ещё спал Рамиль, второе имя которого – высокомерный ушлёпок. Странно, что он меня не узнал. Я думала, что официантка, которая выплескивает в лицо апельсиновый сок, хоть сколько-нибудь запоминается. Но нет. Он слишком красивый, чтобы быть умным.

Надо было, всё-таки, переехать его ночью на тракторе. Я так сильно хотела это сделать, когда узнала его, что с трудом остановила трактор. Папа воспитал меня иначе, поэтому пришлось помочь. Правда, я не ожидала, что помощь растянется настолько, что этот пень кудрявый будет спать в доме моего отца.

Спит-посапывает, одеяло в пододеяльник не заправил – маникюр, наверное, побоялся испортить. Одна его рука согнута в локте и спрятана под кудрявой башкой, вторая – покоится ладонью на плоском обнаженном животе. Край джинсов с ремнем торчат из-под пододеяльника, как и одна нога, голая пятка которой так и просится, чтобы в нее воткнули вилку.

Обхватила горячую кружку руками и отвернулась к окну, снова поймав себя на желании переехать его трактором.

Снова отвернулась от окна только когда папа вышел из ванной комнаты и сложил газету, оставив её на комоде. Подошёл к парню и склонился над ним с легкой усмешкой на немного помятом после сна лице.

– Спит хорёк, – насмешливо протянул папа и потянул парня за кучерявый локон, тут же его отпустив. – И от какого стада этот баран отбился?

– От элитного и бестолкового, – буркнула я и снова пригубила кофе. – Буди его. Я шумела, но он, всё равно, не проснулся.

– Может, он глухой?

– Тупой, – бросила я, возможно, резко. – Просто, скорее всего, он в пять утра планировал только лечь спать, а не просыпаться.

– Ну! – шикнул на меня папа шутливо. – Ты, Гусыня Николаевна, так про нашего гостя не говори!

Угрожающе сощурила глаза, но не смогла сдержать улыбку, видя, как шкодливо папа улыбался мне.

– Буди его, и пусть валит. Нам скоро ехать.

– А позавтракать нашему гостю не дашь?

– Он не заработал.