Мерседес запомнила первый танец, а потом возникло так много чувственных переживаний, что она наконец сбилась со счета.

Ощущая себя в его руках другим человеком, она переживала обновление, новое рождение и все же чувствовала себя прежней. Она трепетала от его прикосновений. Кровь прилила к лицу, биение сердца участилось при звуках быстрого ритма музыки. В конце вечеринки, когда заиграла медленная мелодия и он прижал ее к себе в танце, она опустила голову ему на плечо, вдыхая теплый запах его кожи, еле уловимый аромат цитрусового лосьона после бритья, и чувствовала, что парит в воздухе, не касаясь ногами земли.

Только один его поцелуй, и вечер был бы совершенным, сказала она себе. Мерседес не просила о большем, не надеялась даже на повторение подобного вечера — поцелуй, и больше ничего.

Джейк проводил ее и Антонию до такси, которое та заказала. Сухо и чинно попрощавшись, он помог ей усесться в автомобиль, проявляя любезность, но нисколько — сожаления. Но перед тем как закрыть дверцу автомобиля, он нежно прикоснулся пальцем к щеке Мерседес.

— Мы встретимся снова, — сказал он.

Не «Мы увидимся?» или «Когда мы встретимся?», а «Мы встретимся». Потом он отвернулся, а Мерседес смотрела на него, пытаясь перевести дыхание, не в состоянии напомнить ему, что он не знает номера ее телефона!

К тому времени, когда она уже готова была произнести это, такси отъехало, поэтому Мерседес только повернулась на сиденье и оглянулась, пристально смотря на то место, где он только что стоял, тщетно пытаясь снова увидеть его.

Джейк заставил себя проявить сдержанность и ушел не оглянувшись, смотря прямо перед собой.

Если он оглянется, то пропадет. Он должен проявить самообладание.

Он знал, что попал в беду, с того момента, когда подошел к ней, в то время как интуиция предупреждала идти в противоположном направлении.

Семьи Алколар и Тавернер должны держаться друг от друга на расстоянии, как и раньше.

Он не должен был прикасаться к ней, потому что ему тут же захотелось большего. Теплая, атласная, нежная кожа ее руки, которую почувствовала его ладонь, была слишком мучительным искушением. Объятие в танце, ощущение прижатого к нему тела девушки взволновали его настолько, что он растерялся.

Когда танец закончился, он буквально дрожал от желания, потрясенный и возбужденный, как подросток, впервые прикоснувшийся к женщине.

Он был настолько сильно потрясен, что обрадовался, когда музыка стихла и они смогли отойти друг от друга, но когда это произошло, ему стало еще хуже.

Джейк был не в силах смотреть, как она уезжает. Он даже был не в состоянии поцеловать ее на прощание, потому что, сделав это, уже не остановился бы. Его тело, переполняемое желанием, требовало большего — здесь и немедленно…

— Проклятье!

Джейк опустил руку в карман и вынул телефон.

— Джесси, извини за звонок в такое время, но мне необходима твоя помощь. У тебя есть адрес Антонии Сандерс, которая работает на радио «Якорь»?

— У тебя ровно пятнадцать минут, чтобы принять решение.

Мерседес обнаружила, что узнать номер ее телефона для Джейка Тавернера не составило никакого труда. Впрочем, звонками он ее не беспокоил, просто следующим вечером появился на пороге дома Антонии с приглашением на обед.

Это нельзя было назвать собственно приглашением, скорее ультимативным заявлением — обед или ничего. Во всяком случае, Мерседес поняла так: если она откажется пообедать с ним, останется ни с чем.

Следующие пятнадцать минут были наполнены для нее чрезвычайным волнением. Она быстро стянула с себя джинсы и футболку и надела открытое платье без рукавов бледно-розового цвета в белую крапинку. Тени для век, один слой туши на ресницы, блеск для губ — и она готова.

— Куда мы едем? — спросила Мерседес чуть-с придыханием, когда устроилась в машине и они отъехали от дома, где находилась квартира Антонии. — В какой ресторан?

— Мы не поедем в ресторан. Я заказал обед на дом.

Ее красноречивое молчание явно не понравилось Джейку, поэтому он резко повернулся к ней и слегка нахмурился.

— Что не так?

— Н-ничего.

Мерседес пыталась казаться уверенной. Она в Англии, а не в Испании, сказала она себе. Антония уже дала ей понять, что считает привычный для Мерседес образ жизни, подразумевающий осмотрительность и ограничения, старомодным.

— Ты даже ни разу не была с мужчиной! — воскликнула она, когда поздно вечером после бокальчика вина Мерседес призналась, что не имеет опыта в подобных делах. — Но я думала, что ты в самом деле помолвлена!

— Наши с Мигелем семьи договорились, — объяснила Мерседес. — Они хотят нас поженить… но Мигель еще не сделал предложения, и я ничего не обещала ему.

— И между вами… — Антония многозначительно подняла брови, не договорив.

— И между нами ничего не было! В моей стране более жесткие правила. Мы целовались, конечно… и обнимались…

— Ну, — лукаво ответила подруга, — тогда лучше перестань мечтать о Джейке Тавернере, дорогуша. Поверь мне, он не из тех парней, кто ограничивается поцелуями и объятиями.

Мерседес улыбнулась. Антония и подумать не может, что как раз с Джейком Тавернером ей самой хочется большего…

В его объятиях в танце она почувствовала, как где-то глубоко в душе рождается что-то новое, не испытанное прежде. Впервые в жизни Мерседес ощутила себя женщиной — ни один из неловких поцелуев и неуклюжих ухаживаний Мигеля не пробуждал в ней этого. Она почувствовала сексуальное желание, внезапный трепет и теперь знала, что имеют в виду люди, говоря о вожделении, страсти или любовной жажде. Все это она испытала в объятиях Джейка.

— Чему ты улыбаешься? — Джейк вывел ее из состояния задумчивости. А она-то была уверена, что все его внимание сосредоточено на вождении по переполненным улицам Лондона.

— Попробуй угадать!

Мерседес с удивлением обнаружила в себе способности флиртовать и с озорством, искоса взглянула на его лицо, в душе восхищаясь строгим, словно выточенным профилем. Ее голова казалась одурманенной, будто после шампанского, и она знала, что это опьянение свободой.

Она в Лондоне, одна, свободная, независимая, как и Антония. Она — вдали от Испании, где отец навязывает ей образ жизни и свои правила. Мерседес даже не догадывалась ранее, насколько суровы и скучны эти правила, в каких узких рамках приличия ее держали, какой затворницей она была.

В Испании она никогда не пошла бы на вечеринку, подобную той, которую посетила вчера с Антонией, и никогда не встретилась бы с кем-то вроде Джейка Тавернера.

— Я думаю о других способах убедить тебя рассказать мне обо всем.

От его смеха у нее по спине побежали мурашки, она затрепетала от мысли, что он имеет в виду? Каких способах?