Неожиданно резкий мужской голос вернул ее к действительности:

– Какого черта она делает в нашем доме?

Лалла обернулась. Со ступенек лестницы на нее гневно смотрел Джеймс Грей Четвин.

Он был одет для конной прогулки, и Лалле бросились в глаза начищенные до блеска черные сапоги, кожаные штаны и хороший сюртук, прекрасно сидящий на его стройной фигуре. Она перевела взгляд на его лицо. Грей сильно изменился. Он, несомненно, выглядел старше своих тридцати лет. Нет, он был по-прежнему красив: все те же золотистые волосы, голубые глаза и густые светлые брови. Но страдания оставили неумолимый отпечаток на его лице – в глубоких складках возле рта и жесткой линии губ. Весь его облик выражал высокомерие и надменность, что, впрочем, всегда было присуще Грею. Однако сейчас он выглядел совершенно опустошенным. Лалла никогда бы раньше не подумала, что этого человека может что-то сломить.

Она молчала. У нее стало еще тяжелее на сердце. Лалла попробовала отвернуться, но словно окаменела под пристальным взглядом Грея.

Что ж, ее предчувствия сбывались. Нежелание видеть Лаллу в своем доме после всего, что произошло когда-то между ними, ощущалось, пожалуй, так же явно, как тепло, исходящее от камина, жарко натопленного в доме в холодный зимний день. Придется искать защиты у Дейзи, прятаться за ее спиной, подумала Лалла. Боже! Как много ей нужно было сказать этому человеку, скольким поделиться, но в конце концов она лишь с трудом произнесла:

– Здравствуй, Грей.

Он бросил на нее короткий, презрительный взгляд и повернулся к сестре.

– Я хочу знать, Дейзи, что делает мисс Хантер в нашем доме. Ты же знаешь, что мы в трауре, и сейчас не время для гостей, – язвительно заметил он.

Дейзи ответила очень спокойно:

– Не сердись, дорогой. Я все прекрасно понимаю и уважаю твои чувства. Но моя подруга специально проделала долгий путь из Парижа, чтобы повидать меня. И я не могла не пригласить ее провести с нами в Диких Ветрах остаток лета, тем более что ее родители сейчас в Калифорнии.

Лалла отметила про себя, как осторожно обошла подруга острые углы, опуская подробности того, как заманила ее сюда.

– Надеюсь, у тебя не будет возражений? – поинтересовалась Дейзи.

Грей легко сбежал вниз по лестнице, не касаясь перил.

– Ты знаешь, сестренка, что этот дом – и твой тоже. Поэтому можешь приглашать сюда кого пожелаешь.

Она нежно улыбнулась ему, как может улыбаться младшая сестра любимому старшему брату:

– Ты, как всегда, прав.

Между тем Грей, будто не замечая присутствия Лаллы, подошел к Дейзи. Она поднялась на цыпочки и с благодарностью поцеловала его в щеку.

– Мы поговорим позже, – сухо произнес он и, сделав легкий поклон, решительным шагом направился к двери. Весь его вид, казалось, выражал нетерпение скорее покинуть дом.

Дверь закрылась, и Дейзи зябко поежилась:

– Бр-р-р! Он был, как никогда, холоден. Мне даже кажется, что наша мебель покрылась инеем.

– А ты надеялась, что Грей встретит меня с распростертыми объятиями? – спросила Лалла.

– Конечно, нет. Но подожди, он скоро успокоится.

– Мечты, мечты…

– Давай на время забудем о моем брате. Я должна показать тебе твою спальню. Я решила, что тебе лучше будет наверху, в комнате, которую я теперь называю «комнатой Морриса». Ты помнишь ее. Раньше я называла ее темницей, но сейчас там все изменилось. Она стала великолепной! Спальня находится по соседству с моей, и, если пожелаешь, мы сможем болтать всю ночь напролет! К тому же комната Грея в другой половине дома, и вам не придется слишком часто встречаться. Пойдем я покажу тебе! – воскликнула Дейзи.

Девушки начали подниматься по лестнице, когда из холла послышался довольно высокий мужской голос:

– С возвращением, мисс Дейзи! Как добрались?

Подруги оглянулись и увидели внизу молодого румяного широкоскулого человека.

– Спасибо, Тодд, все в порядке, – довольно холодно ответила Дейзи. – Я хочу вас представить. Лалла, это Тодд О’Коннор, помощник Грея. Тодд, а это мисс Лалла Хантер. Она моя близкая подруга и поживет у нас.

Лалле показалось, что при звуке ее имени зеленые глаза О’Коннора напряженно сощурились, блеснув недобрым огнем. Или это ей только показалось? Лалла почувствовала неприятный холодок.

Но несмотря ни на что, молодой человек приветливо улыбнулся:

– Очень рад познакомиться, мисс Хантер. Надеюсь, ваше пребывание в Диких Ветрах будет приятным.

Слова О’Коннора прозвучали сладко, но в сердце Лаллы закралась неясная тревога. Почему все в этом доме так неприветливы к ней?

– Благодарю, мистер О’Коннор. Надеюсь, так оно и будет, – ответила она, стараясь скрыть волнение.

– Извините, Тодд, – вмешалась Дейзи, – мы устали с дороги и хотели бы отдохнуть перед обедом.

О’Коннор быстро направился к Дейзи, протягивая ей руку:

– Разрешите помочь вам, мисс.

– Мне не требуется посторонней помощи, – резко ответила она и оперлась на трость. – Я, кажется, в состоянии сама подняться по лестнице!

О’Коннор густо покраснел. Он так и застыл, не вымолвив больше ни слова.

Дейзи обернулась к подруге:

– Ты идешь?

– Конечно.

Лалла старалась не смотреть на бедного молодого человека, щеки которого все еще пылали. Чувствовалось, что он был шокирован таким незаслуженно грубым обращением.

Девушки поднялись наверх и пошли по длинному коридору. Лалла хотела было пожурить Дейзи за излишнюю суровость, но была достаточно хорошо воспитана, чтобы перечить порядкам, заведенным подругой в Диких Ветрах. Поэтому она лишь спросила:

– Давно О’Коннор работает у Грея? Мне показалось, что он довольно свободно чувствует себя в доме.

Дейзи, казалось, немного успокоилась.

– Тодд у нас чуть больше года. Он начинал карьеру со скромной должности простого клерка в одном из нью-йоркских банков и раскрыл одно дело о незаконном присвоении денег. Тогда-то его и заметил Грей и пригласил на работу в качестве личного помощника. О’Коннор – честолюбивый и целеустремленный человек. Мой брат очень ценит его деловые качества.

– А живет он здесь?

Дейзи кивнула:

– Да. И секретарь Грея, Миллисент Пейс, тоже живет в этом доме. Позже я вас познакомлю. Грей относится к своим служащим как к членам семьи. У них даже есть собственные комнаты и в Диких Ветрах, и в нашем доме в Нью-Йорке. Брат считает, что так удобнее работать.

– Что ж, весьма разумно.