Но в чем же «относительность» везения Лейбница? В том, что спустя столетия, когда двоичная система счисления уже именовалась не иначе как «языком ЭВМ», выяснилось, что Лейбниц имел дело с искаженным вариантом расположения гексаграмм, содержавшимся в одном из комментариев к «И-Цзин», и выведенные им числовые значения ошибочны.

Впрочем, метод Лейбница все же оказался плодотворным. В XX веке его применил советский исследователь Ю. А. Швырев, изучая, правда, другие аспекты «Книги перемен». Взяв за основу классическое расположение гексаграмм (мы приведем его ниже), он записал каждую с помощью единиц и нолей, а затем полученные двоичные числа перевел в десятичную систему. Теперь гексаграммам соответствовали числа от 0 до 63. Что это дало? Массу загадочных совпадений, указывающих на неведомые пока по значению, но очевидные параллели и закономерности.

Во-первых, все числа, кратные девяти, соответствуют гексаграммам, у которых верхняя и нижняя части симметричны. Если учесть, что девятка и в Китае издревле считалась магическим числом, являвшимся одним из обозначений силы ян (свет, мужество, добро), то есть все основания полагать, что данные гексаграммы – главные среди прочих. Во-вторых, обнаружилась таинственная сопряженность «И-Цзин» с наблюдениями древнекитайских астрономов, фиксировавших ежесуточное положение Луны относительно звезд. Такие положения именовались «лунными станциями». Среди них была станция под названием «цзин» («колодец»). Гексаграмма с таким названием есть и в «И-Цзин». Но это бы еще ничего, если бы данная лунная станция не была 22-й по счету и если бы записанное в двоичной системе счисления математическое значение гексаграммы «цзин» не составляло …тоже 22!

Раз уж речь зашла о совпадениях, то вот еще пример, совершенно из другой области. В 1986 году в Будапеште вышла в свет повесть венгерского писателя-фантаста Дюлы Хернади (1926–2005) «Храмы счастья». В виде приложения к ней автор привел один из современных вариантов толкования гексаграмм «И-Цзин». В тот период я подрабатывал переводами венгерской литературы и по счастливому стечению обстоятельств (таковым вряд ли стоит удивляться во всем, что связано с «Книгой перемен») вскоре после выхода книги встретился с Дюлой Хернади в Будапеште. В нашем разговоре он упомянул о совпадении, на которое обратила внимание западноевропейская исследовательница Мари-Луиз фон Франц, совпадении настолько очевидном (когда о нем узнаешь), что невольно начинаешь искать подобные совпадения во всех без исключения предметах и явлениях.

Итак, в «Книге перемен» 64 гексаграммы, обозначающих, как утверждают древние комментаторы, все основные жизненные ситуации. В то же время количество возможных вариантов кодовых «слов» в молекуле дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК) – носительнице генетического кода всякого организма на Земле – тоже 64.

Но и это еще не все. Молекула ДНК, как известно, имеет форму двойной спирали, похожей на закрученную веревочную лестницу с миллионами перекладинок. Так вот, полностью генетический код выстраивается за 19 витков спирали, то есть на девятнадцатый виток приходится 64-й триплет, или кодон, являющийся единицей строения кода. Здесь усматривается параллель с так называемым Метоновым циклом, лежавшим в основе древнегреческого календаря. Цикл равнялся 235 лунным месяцам и длился ровно 19 лет. Из этого совпадения Дюла Хернади вывел предположение, что виток двойной спирали ДНК соответствует солнечному году и может содержать в себе его информацию. Свою гипотезу он подтвердил фактами: в каждой живой клетке насчитывается около трех миллиардов витков молекулы ДНК – и столько же миллиардов лет тому назад на Земле возникли первые микроорганизмы. «А что, если витки ДНК – это записи ведущегося с древнейших времен Дневника Жизни? – предположил Дюла Хернади. – И не является ли „И-Цзин“ попыткой заставить этот дневник заговорить?»

Гипотеза, прямо скажем, неожиданная, а главное – проверить ее пока нет никакой возможности, это, видимо, дело будущего. Впрочем – не поискать ли хотя бы косвенных подтверждений в далеком прошлом? Ведь если верить французскому поэту Полю Валери, «мы вступаем в будущее, пятясь назад»!

Общепризнанные мнения и то, что считают делом давно решенным, чаще всего заслуживают исследования.

Георг Кристоф Лихтенберг (1742–1799)

Политика, логика, математика, стратегия, философия, искусство… Все эти области знаний и деятельности, как уже говорилось, имеют отношение к «И-Цзин», который, кроме того, отражает все богатство сложных жизненных ситуаций, причем в их развитии, а процесс гадания по нему носит форму увлекательной творческой игры.

О чем еще можно сказать практически то же самое? Конечно, о шахматах! Казалось бы, нам известно об этой древней игре буквально все. Впрочем, не совсем все: только относительно известно как раз самое главное – ее глубокое прошлое и обстоятельства появления.

Из книги в книгу, из статьи в статью по этому вопросу кочуют одни и те же формулировки: «Шахматы возникли как плод народного творчества из живой потребности человека в интересной форме умственного соревнования» (Шахматный словарь), «в которой при первоначально равных условиях элемент „чистого случая“ не мог иметь места, а результат спора зависел только от разума и воли шахматиста» (Я. Г. Рохлин «Мыслить и побеждать»).

И в первом и во втором случаях допущены явные неточности. Шахматы никак не могли явиться «плодом народного творчества», поскольку вначале и на протяжении веков, как, кстати, признают и названные источники, были развлечением, доступным «лишь узкому аристократическому кругу».

Известно, что шахматы ведут свою родословную от индийской игры чатуранга, возникшей, как принято считать, не позднее V века н. э. В игре участвовали четыре человека, у каждого было четыре «рода войск»: слоны, кони, боевые колесницы и пехота. Цель – уничтожение фигур противника. Но вот принципиальный нюанс: движение фигур в чатуранге определялось броском игральной кости! А значит, задача играющего заключалась не только в том, чтобы одолеть противника, но и в противодействии року, в победе над «волей случая». В известном смысле то же самое подразумевает «И-Цзин».

Но оставим противоречия общепринятой истории шахмат и обратим внимание на любопытные совпадения. Одно из них уже найдено: присутствие «руки судьбы» в древнейшем предке шахмат – чатуранге. Распространившись на территории Азии, чатуранга преобразовалась в шатрандж, где игроков уже было двое, а главное – из многих вариантов досок остался один, сохранившийся и в современных шахматах: 64 (!) черных и белых (!) клетки. В игре вместо четырех стало участвовать шесть (!) видов фигур: король, ферзь, ладья, конь, слон и пешка. Совпадение тут не только с количеством черт в гексаграмме. В старину и ладья, и слон, и конь, и пешка на шахматной доске изображали людей, занимавших разное положение в обществе и армии; король и ферзь говорят сами за себя. Аналогичная символика отдельных черт по их позиции в гексаграмме с древних времен существует и в гадательной практике и-цзинистов: первая (нижняя, начальная) черта – «простолюдин», вторая – «служилый», третья – «вельможа», четвертая – «придворный», пятая – «царь», шестая (верхняя) – «совершенный человек»[1].