Две недели спустя в доме Кости снова зазвонил телефон.

– Алло!

– Привет! – раздался в трубке бодрый голос Лопухина. – Ты готов?

– Привет. Я всегда готов.

– Тогда хватай вещи и двигай к набережной.

– Ты что, уже пригнал пароход? – удивился Костя.

– Нет. Пароход ожидает нас в нейтральных водах.

– А ты где?

– Я, кажется, захожу на посадку… О господи! Все, договорим потом. Жду на берегу.

Полчаса спустя Костя был уже на пустынной утренней набережной. Далеко в море покачивался на волнах гидросамолет. Надувная лодка с подвесным мотором приближалась к берегу.

Костя помахал ей рукой и через десять минут оказался на борту гидроплана.

– Ну как тебе аппарат? – спросил Лопухин, самодовольно улыбаясь.

– А где ты его оторвал?

– Взял в аренду у военных на месяц. Здорово, да?

– Ага, – кивнул Костя, глядя на ящики с иностранной маркировкой. – Ты что, успел все закупить за две недели?

– А ты как думал? Время – деньги! Все необходимое на этом самолете. Так что помаши ручкой родному берегу – и пошли пристегиваться. Этот чертов гидроплан так наклоняется при взлете и посадке, что можно шею свернуть…

Ранним утром в воскресенье к одному из крымских пляжей подъехал микроавтобус с тонированными стеклами. Народу на пляже в этот ранний час было немного. Несколько человек упражнялись в беге трусцой вдоль кромки воды, внушительная дама с собачкой смазывала свои телеса солнцезащитным кремом, унылый уборщик накалывал на длинную палку бумажки.

Никто из них не обратил особого внимания на выгрузившихся из микроавтобуса людей. Четверо мужчин и одна женщина с вещами поспешно проследовали в конец пирса, где их поджидала яхта.

Прибытие Серафимы в Крым было обставлено максимальными мерами предосторожности. И хотя некоторые газетчики пронюхали о том, что накануне поп-дива прилетела из Москвы, выяснить, где она остановилась, никому так и не удалось.

В темных очках и платке Серафима неузнанной прошла по пирсу и ступила на борт яхты «Скиф». Владелец яхты и единственный член ее экипажа Лагутин поздоровался с гостями и провел их вниз в довольно просторную сдвоенную каюту.

Известный в прошлом яхтсмен, Лагутин в последние годы зарабатывал себе на жизнь катанием по морю состоятельных курортников из стран СНГ. Параллельно он обучал желающих премудростям морского ремесла, так что клиентов у владельца «Скифа» хватало.

Оставив гостей располагаться внизу, Лагутин поднялся на палубу, отдал концы и запустил вспомогательный двигатель. В свои пятьдесят пять он выглядел лет на сорок. Крепкое тело бывшего спортсмена покрывал ровный бронзовый загар, движения были легки и точны. Лагутин в одиночку управлялся с довольно большой яхтой, да еще и получал при этом ни с чем не сравнимое удовольствие.

Немного отойдя от берега, он заглушил двигатель и поднял оба паруса. Подгоняемая утренним бризом, яхта заскользила по глади моря наперерез восходящему солнцу…

Гидроплан прочертил по поверхности моря гигантский пенный след и наконец остановился. Пока члены экипажа спускали на воду лодку, Костя присмотрелся к дрейфующему невдалеке судну.

– Что за черт? – удивленно оглянулся он на Лопухина.

– Я что, купил не тот пароход, о котором ты говорил? – обомлел олигарх.

– Да нет, тот. Я имею в виду, что он под либерийским флагом.

– А-а, – облегченно хохотнул Лопухин. – Ты еще команду не видел…

– А что с командой? – нахмурился Костя.

– Увидишь, – загадочно улыбнулся Лопухин. – Я в детали не вникал, всем занимался один мой партнер из Сингапура.

– Из Сингапура? – присвистнул Костя.

– Да, мы с ним в свое время провернули пару афер… Сам понимаешь, мне светиться ни к чему, и я обратился к нему. Пароход он купил якобы на металлолом на свою сингапурскую фирму. Прислал трех своих узкоглазых представителей, и они по-быстрому обтяпали это дело с хохлами. Говорят, на взятки денег пошло в два раза больше, чем на покупку самого судна. А под либерийский флаг его оформили потому, что так не надо платить налогов. В общем, эти узкоглазые в своем деле съели собаку. Судно вроде как для перехода в Сингапур отремонтировали прямо в Бердянске и там же посадили на него свой экипаж. Мне оставалось только подмахнуть договор аренды…

Поминутно зевая и сонно переговариваясь, спутники Серафимы кое-как распихали вещи по рундукам и потянулись наверх. Все они были представителями шоу-бизнеса, и ранний подъем был для них настоящей катастрофой. Они с удовольствием завалились бы по койкам и продрыхли до обеда, но правила галантности требовали оставить Серафиму одну.

Из четырех прибывших один был администратором, второй – телохранителем Серафимы. Двое других являлись режиссером и оператором нового клипа. С администратором, телохранителем и режиссером Серафима работала уже давно, а с оператором познакомилась только перед вылетом из Москвы.

Директор певицы решил одним выстрелом убить двух зайцев. По ходу катания на яхте предполагалось отснять видеоряд для ремейка нашумевшего хита «Дельфин». Режиссер Никита Остроглазов имел на этот счет несколько свежих идей.

Во-первых, клип он хотел сделать в стиле «домашнего видео», а во-вторых, Серафима в кадре должна была не петь, а изображать внутренние борения. В самом конце клипа ей предстояло от безысходности и отчаяния прыгнуть в море и как бы утонуть.

Именно для реализации этой идеи Остроглазову и понадобился оператор с опытом подводной съемки. Звали его Антоном, лет ему было двадцать два – двадцать три, и все идеи Остроглазова он воспринимал всерьез.

На палубе администратор Стас вытащил сотовый телефон и надиктовал на московский автоответчик директора Серафимы сообщение о том, что они благополучно вышли в море. В общем-то директор вроде как находился в отгулах, но порядок был порядок – с этим в их команде было строго.

Отключив телефон, Стас зевнул и оглянулся. Молчаливый, как все телохранители, Сергей дремал, сидя у надстройки. Остроглазов зажал несчастного Антона на носу и «грузил» насчет своей новой идеи, осенившей его минуту назад. Попавший в столь звездную компанию только вчера, Антон не решался перечить и только затравленно озирался по сторонам. Как у всякого талантливого человека, у Никиты Остроглазова был серьезный недостаток – о своих идеях он мог говорить часами, при этом вырваться от него или вставить хоть слово было практически невозможно.

Сочувственно усмехнувшись Антону, Стас направился к стоящему за штурвалом Лагутину. Метеопрогноз был благоприятным, и они договорились, что яхта вернется к берегу только к ночи.