Пластинка кончилась. Стало очень тихо. И в этой тишине продолжала мяукать кошка. Всё-таки, наверное, это кошка. Ни у кого, даже самого упорного человека, не хватит терпения так долго стоять в пустом скучном подъезде перед запертой дверью и вопить кошачьим голосом.

На цыпочках, совсем неслышно, Серёжа подкрался к двери и тихо повернул ручку замка. Он приоткрыл дверь совсем чуть-чуть, чтобы, в случае чего, сразу же захлопнуть. Серёжа выглянул, никакого Вовки на лестнице не было. А сидела, прижавшись к стене, худая длинная кошка песочного цвета. Она прижала уши, закрыла глаза и орала. Увидев Серёжу, она подняла свою острую мордочку и вопросительно на него смотрела. Тогда он приоткрыл дверь ещё чуть-чуть. Кошка сразу поняла – она вошла в квартиру. Даже не вошла, а как-то вскользнула в неё.

Только после этого у Серёжи мелькнула мысль: «А мама?» Думать об этом было так неприятно, что Серёжа решил пока не думать. «Там будет видно», – сказал он себе.

Кошка сидела посреди кухни. Жёлтая спина, тёмная мордочка, чёрный хвост. Сиамская кошка. Глаза у неё светло-голубые. Таких глаз Серёжа не видел ни у одной кошки. Это была необыкновенная кошка с голубыми глазами.

Он налил в блюдце молока, кошка стала быстро лакать, розовый язык двигался со скоростью света, а Серёжа сидел на корточках и смотрел, как она лакает. Он думал: «Ну вот, теперь у меня наконец-то есть своя кошка». Оказывается, это так прекрасно, когда у тебя есть своя кошка. Вовка, правда, говорил, что собака гораздо лучше. Может быть, и лучше. Но собаки у Серёжи нет, а кошка вот она, уже есть. Жёлтая спинка, чёрный хвост, тёмная мордочка и чёрные усы, с одной стороны пять усиков, а с другой – четыре. Она пьёт молоко из блюдца. Ещё вчера её здесь не было, а сегодня вот она, кошка. Допила молоко, отошла к батарее, стала умываться: полижет подушечки на лапе и проведёт по уху, потом по носу, потом по усам. А глаза у неё голубые-голубые.

– Хочешь сосиску?

Она понюхала сосиску и отвернулась. Вежливо отвернулась, как будто хотела сказать: «Спасибо, я сыта». Неужели такая необыкновенная кошка может не понравиться маме? Пусть она понравится маме.

И тут пришла мама.

Я – автор этой повести. Тот самый человек, чьё имя написано на обложке. Мне надо хорошо знать жизнь моих героев, вот почему в один прекрасный день я прихожу к ним в класс.

Сначала они не замечают меня. Вернее, они замечают, но делают вид, что не заметили. Носятся по классу, кричат и прыгают по партам. И у мальчишек волосы уже вспотели, а они всё равно носятся. Только одна девочка сидит тихонечко и старательно переписывает упражнение в тетрадку. И ещё один мальчик, румяный, подошёл ко мне, посмотрел весёлыми коричневыми глазами и что-то спросил. А мне его совсем не слышно.

Тут вошла учительница Нина Алексеевна, и сразу стало тихо.

– А я вас в учительской жду, – сказала она мне. – Вы совсем не умеете себя вести, – это она сказала им.

И сразу в классе стало тихо, все уселись на свои места, только одна девочка, очень быстрая и красивая, крикнула:

– Кто ещё деньги не сдал?

На завтраки собирала, наверное, или на театр.

– Ребята, это писательница, – говорит Нина Алексеевна. Тогда они все с интересом на меня смотрят.

– А вы нам что-нибудь расскажи´те! – говорит красивая.

– А я вашу книгу читал! – говорит румяный.

– А у нас свой писатель есть – Гришкин! Он детектив сочиняет! – крикнул тот, что пускал бумажного голубя, и засмеялся.

– Садитесь, пожалуйста. – Нина Алексеевна подвигает мне стул. – Чтобы я не слышала ни одного звука! – Это она им.

– О чём вы пишете теперь? – спрашивает мальчик с коричневыми глазами.

Я рассказываю им, что работаю над повестью о пятом классе.

Они смотрят с интересом. Нина Алексеев-на сидит на последней парте и проверяет тетради.

– О нас, значит? – спрашивает хорошенькая девочка.

– Олька прославиться захотела, – фыркает тот, кто пускал голубя.

– Не совсем про вас, – отвечаю я, – про таких ребят, как вы. Им тоже одиннадцать лет, они пятиклассники и во многом на вас похожи. Но всё-таки и про вас, конечно. Иначе зачем бы я пришла к вам.

Это не так просто объяснить. Меня давно интересуют эти люди – пятиклассники. Какие у них мысли? Какие характеры и поступки? Как они живут и как друг к другу относятся? Вот почему я к ним пришла и приду ещё много раз. Поговорить, послушать, посмотреть – понять.

Разве может писатель с уверенностью сказать: «Я напишу книгу о пятом классе»? Ни за что он так не скажет. Он может сказать: «Я пишу книгу о пятом классе». Он будет стараться, стремиться и даже мучиться. А получится или нет – жизнь покажет.

Вот встретилась мне девочка в поезде. А потом я как будто о ней забыла – пишу о других людях. Но разве о такой девочке забудешь? В своё время она, конечно, появится, обязательно появится.

И я рассказываю об этом своим новым знакомым. И даже читаю им первую главу, которую назвала «Красная стрела». Они слушают очень внимательно. Это всегда чувствуется – интересно людям или нет. Им интересно, и я рада. А потом румяный Володя говорит:

– Ясно. Собирательный образ пятого класса.

Ну до чего умный человек этот Володя! И не только Володя: все пятиклассники очень многое понимают.

А рядом с ним сидит маленький мальчик. На перемене он девочку за волосы дёрнул, а она улыбнулась и совсем не рассердилась.

Мне ещё тогда было неизвестно, что его зовут Серёжей, и про себя я назвала его просто маленьким. Хорошо, что он не знал: мальчики небольшого роста очень этого не любят. Они обидчивы и самолюбивы, маленькие мальчишки. Им кажется, что другие люди постоянно замечают их рост и посмеиваются. Как будто другим людям больше делать нечего.

Потом был урок русского языка, все углубились в суффиксы. А я сидела сзади, думала о них и мечтала с ними подружиться.

Мама посмотрела на кошку, на Серёжу, на блюдце, на сосиску, валявшуюся на полу. У Серёжиной мамы такая особенность: когда она недовольна, она умеет разговаривать без слов, молча. Вообще не произносит ни одного слова. И странное дело – Серёжа всегда понимает, что она хочет сказать. И сейчас Серёжа прекрасно понял маму – это было не так уж трудно. Он быстро кинул в ведро сосиску, вымыл оранжевое блюдце с золотыми цветами очень горячей водой и взял кошку на руки. Кошка не привыкла, наверное, сидеть на руках. Она, скорее всего, привыкла бегать по котельным и помойкам, как все бродячие кошки. Она хотела вырваться и оцарапала Серёже руку. Он облизнул кровь и продолжал крепко держать кошку. Серёжа, несмотря на небольшой рост, умел стоять до конца.

Он держал на руках кошку и из-за кошки смотрел на маму. Сначала он пробовал сказать всё маме без слов – молчал и смотрел. Потом побоялся, что без слов она его не поймёт, и тогда Серёжа сказал: