– Доктора Риверу необходимо как можно скорее осмотреть и отвезти в операционную. Доктор Брукс на КТ и нуждается в нейрореабилитации. Вы двое ничем не сможете им помочь, – объясняет О’Лири, переводя взгляд с меня на Лору.

– Чушь собачья! – Пытаюсь обойти его, но он не позволяет.

– Доктор Харрис, – говорит он тоном, не терпящим возражений. – Вы эмоционально вовлечены. Вы тоже, доктор Коллинз. С доктором Бруксом вас связывают романтические отношения, а с доктором Риверой – дружеские. Вы обе принимаете происходящее слишком близко к сердцу.

Дверь в коридор, ведущий в крыло ожоговой хирургии, закрывается, и мы остаемся по эту сторону от нее. Митча увезли.

– Или я ошибаюсь? Скажите, доктор Харрис, вы правда думаете, что окажете лучшую помощь, чем другие, гораздо более опытные врачи? Вы можете пообещать, что будете контролировать свои чувства? Если да, я позволю вам пойти со мной.

О’Лири замолкает и выжидающе смотрит на меня. Его слова эхом отдаются у меня в голове.

Нет, я не способна контролировать свои чувства. И О’Лири это знает.

Я стискиваю кулаки и сжимаю зубы. У меня начинает болеть челюсть, и эта боль – отголосок той, что терзает мою душу.

– Мы не собираемся закрывать отделение неотложной помощи. В этом нет необходимости: оно отделено от места происшествия двойными дверями и коридором. И потом, оно переполнено – как и ближайшие больницы. Одновременно со взрывом произошло несколько дорожных аварий. Я понимаю, что вам сейчас непросто, но вы нужны здесь, внизу. – Он обводит нас задумчивым взглядом и добавляет: – Вам обеим тоже не помешало бы показаться врачам.

– Хорошо, – будто со стороны слышу свой голос, и сказанное ранит меня. Потому что это звучит так, словно я сдалась.

Доктор О’Лири не знает, что наша смена закончилась и мы собирались домой. Я решаю не упоминать об этом – ведь тогда он вообще запретит нам оставаться в больнице – поворачиваюсь к Лоре, которая пытается не заплакать, и сжимаю ее руку. На Лоре лица нет, она очень бледная и впервые за все время, что мы знакомы, выглядит так, будто вот-вот сломается. Она тяжело переживала потерю Рии, своей маленькой пациентки, но то, что случилось сегодня, ранило ее иначе.

– Мы останемся здесь и поможем, – говорю я.

Доктор О’Лири кивает, словно теперь уверен, что мы не собираемся натворить глупостей, и уходит, оставляя нас в растерянности стоять в коридоре.

– Лора? Давай… – хрипло говорю я и, откашлявшись, продолжаю: – Давай поможем в неотложке, ладно?

Она не отвечает.

– Или, может, хочешь домой?

Внутри у меня бушует буря, но внешне я спокойна, пусть мне и хочется накричать на нее. На нее и на каждого. Но разве это что-нибудь изменит?

Если Лора уйдет домой, не буду ее винить. Но я остаюсь, что бы она ни решила. Работать сверхурочно мне не впервой.

– Господи… – наконец выдыхает Лора, на ее лице отражаются отчаяние и надежда. – Что произошло? Что только что произошло, Сьерра?

– Не знаю.

Вокруг нас творится хаос. Полицейские с пожарными осматривают место происшествия – выясняют, что вызвало взрыв, было ли случившееся несчастным случаем или спланированным преступлением. Честно говоря, мне все равно. Чем бы это ни оказалось, это привело к тому, к чему привело, и причины ничего не меняют. Если люди пострадали, не имеет значения, в результате несчастного случая или чей-то оплошности. В конечном счете это все равно принесет боль…

Откашлявшись, на мгновение закрываю глаза и заставляю себя отбросить эту мысль.

– Так, пойдем отсюда.

Увожу Лору в отделение неотложки. Здесь мы ничем не можем помочь и будем только мешать. Нас допросят позже, в этом я не сомневаюсь.

Несмотря на творящийся в неотложке хаос, Мэйси сразу нас замечает.

– Я… Здесь было столько работы, что я не смогла вырваться, чтобы помочь вам, – говорит она, подбежав к нам. – Сначала взрыв, потом к нам направили несколько «скорых». Я не могла… простите, – заканчивает Мэйси, смущенно поправив очки. Знаю, она хотела как лучше, но мне все равно паршиво. В первую очередь потому, что Мэйси ни в чем не виновата. Всем нам сейчас нелегко, все мы на взводе.

– Чем мы можем помочь? – спрашиваю я, игнорируя ее слова. Нужно сохранять спокойствие, сейчас я должна быть для Лоры опорой – ведь она не раз поддерживала меня, возможно сама того не осознавая. Но осознаю я – сейчас особенно остро.

Мэйси удивленно смотрит на нас, ее брови приподнимаются над розовыми очками с золотистыми дужками:

– Вы надышались дыма, вам надо показаться врачу, а потом пойти домой…

– Мэйси, – резко перебиваю я, потому что уже слышала это от доктора О’Лири и не могу – и не хочу – спорить о том, что нам делать.

Она немедленно замолкает, смотрит на Лору и наконец кивает:

– Тогда хотя бы приведите себя в порядок. Промойте глаза, переоденьтесь в чистую форму. Глотните воды. Как вернетесь – поделимся на команды.

Я поворачиваюсь к Лоре, которая за все это время не сказала ни слова. Выражение ее лица непроницаемо, но побледневшие щеки и покрасневшие глаза выдают ее. Она делает глубокий вдох, потом выдыхает. Мы переглядываемся, понимая друг друга без слов.

Мы справимся. Останемся здесь, сколько бы времени это ни заняло. Вместе. И сделаем все, что в наших силах. Как и остальные.

Включая Митча и Нэша.

Вечность спустя мы с Лорой и Мэйси, едва живые от усталости, сидим в комнате отдыха. Нас давно сменили, и после настояний доктора О’Лири и доктора Гарднера Лора согласилась пройти осмотр. Все в порядке: никакого отравления угарными газами, только раздражение слизистых оболочек дыхательных путей. Ни отека гортани, ни повреждения трахеи. Через несколько дней нам с Лорой нужно снова показаться врачу – чтобы исключить токсический отек легких.

Мы вели себя профессионально, но тем не менее этого было недостаточно. Хотя я бы без колебаний поступила так же, и, уверена, Лора тоже. Потому что иначе мы упустили бы драгоценное время – и, возможно, потеряли еще больше жизней.

Джорджа спасти не удалось. Почему-то это все еще кажется абстрактным фактом, в который невозможно поверить.

Полиция опросила нас, и мы как могли ответили на вопросы, чтобы помочь следователям «получить общее представление о ситуации». Скорее всего, они вернутся или кого-то из нас вызовут в участок для дачи показаний – зависит от предварительных результатов расследования. Был ли взрыв несчастным случаем или нет. Уже есть предположения, но, насколько мне известно, полицейские не видят в случившемся злого умысла.