– Да. Ну, это было мое решение. Я решил, что мне нужен годичный отпуск. Я проработал учителем пятнадцать лет. Мне нужно было время, чтоб собраться с мыслями. Подумать о своем будущем. Решить, куда я хочу двигаться дальше.

– А не могли бы вы рассказать, чем занимались во время своего годичного отпуска? В вашем резюме говорится об этом слишком лаконично.

– Репетиторство. Общественная работа. Некоторое время я преподавал за рубежом.

– Правда? А где?

– Ботсвана.

Ботсвана? С чего такая чертовщина вообще пришла мне в голову? Думаю, я даже не смог бы найти ее на треклятой карте.

– Весьма похвально.

И изобретательно.

– В этом не было особого альтруизма. Там погода лучше.

Мы оба рассмеялись.

– А теперь вы вернулись, чтобы работать учителем на полную ставку?

– Я готов к следующему этапу своей карьеры, да.

– Тогда перейдем к моему следующему вопросу. Почему вы хотите работать в Арнхилльской академической школе? Если судить по вашему резюме, я бы сказал, что вы предпочитаете школы другого типа.

Если судить по моему резюме, то мне, вероятно, следовало бы выдать Нобелевскую премию мира.

– Ну, – начал я, – я местный. Я вырос в Арнхилле. Полагаю, мне хотелось бы отплатить чем-то своей родной деревне.

Гарри явно стало неуютно. Он начал перебирать бумаги у себя на столе.

– Вам известно, при каких обстоятельствах освободилось это место?

– Да, я читал новости.

– И что вы об этом думаете?

– Ужасная трагедия. Но одна трагедия не может поставить крест на целой школе.

– Рад, что вы так думаете.

Рад, что попрактиковался.

– Однако я понимаю, что вы, должно быть, по-прежнему очень расстроены.

– Миссис Мортон была учительницей, которую все любили.

– Не сомневаюсь.

– А Бен… Ну, он был учеником, вселявшим большие надежды.

Я почувствовал, что у меня немного сжало горло. Я приучил себя быть стойким. Но на какое-то мгновение я ощутил всплеск эмоций. Жизнь, полная надежд. Впрочем, как и любая другая. Надежд. Но не гарантий. Нам нравится считать, что в нашем будущем все устроено, в то время как в реальности это будущее является лишь обещанием. Жизнь может прерваться в любую минуту без всякого предупреждения и возмещения за пережитые неудобства. Ее не волнует, как далеко ты зашел. Она может закончиться, даже если ты только-только вышел на сцену.

Как у Бена. Как у моей сестры.

Я осознал, что Гарри все еще говорит.

– Разумеется, это щекотливая ситуация. Возникли вопросы. Как школа могла не заметить, что в ней работает психически неуравновешенная учительница? Могла ли она представлять угрозу для учеников?

– Понимаю.

Я понимал, что Гарри больше волновала его должность директора, чем бедный убитый Бенджамин Мортон, чье лицо превратил в кашу человек, который должен был его защищать.

– Я имею в виду, что должен выбирать человека на эту должность с осторожностью. Родители должны быть спокойны.

– Несомненно. И я пойму, если у вас есть лучшая кандидатура…

– Я этого не говорил.

Значит, нет. Кто бы сомневался. А я и в самом деле хороший учитель (ну, в целом). По правде говоря, Арнхилльская академическая школа – это та еще дыра. С плохой успеваемостью у учеников. Со скверной репутацией. И ему это известно. Найти приличного учителя, который захотел бы работать здесь, сложнее, чем найти медведя, который бы не гадил в лесу. Особенно в сложившихся обстоятельствах.

Я решил нажать.

– Не возражаете, если я буду говорить честно?

Всегда разумно произнести такую фразу, если у тебя нет намерения быть честным.

– Я знаю, что у Арнхилльской академической школы есть проблемы. Именно поэтому я хочу здесь работать. Я не ищу легких путей. Мне нужен вызов. Я знаю этих детей, поскольку когда-то сам был одним из них. Я знаю деревню. Мне в точности известно, с кем и с чем мне предстоит столкнуться. И меня это не страшит. По правде говоря, думаю, что вы убедитесь: в этом мире существует очень мало вещей, способных меня напугать.

Я был уверен, что он уже от меня никуда не денется. Я очень хорош во всем, что касается собеседований. Знаю, что люди хотят услышать. И, что самое важное, умею определить, когда человек в отчаянии.

Гарри откинулся на спинку стула.

– Что ж, полагаю, мне больше не о чем вас спрашивать.

– Хорошо. Было приятно…

– Ах да, всего один вопрос.

Ой, да ладно…

Он улыбнулся.

– Когда вы готовы начать?

Три недели спустя

В коттедже было холодно, как всегда бывает в домах, в которых некоторое время никто не жил. Холод, который продолжает пробирать тебя до костей, даже когда ты включишь отопление на максимум.

А еще запах. Запах запустения, дешевой краски и сырости. Фотографии в Интернете не передавали реальной картины. Они создавали впечатление эдакого шика для бедных. Оригинальной небрежности. В реальности дом выглядел обветшалым и ободранным. Впрочем, мне особо не из чего было выбирать. Мне нужно было где-то жить, а подобный коттедж – это единственное, что я мог себе позволить даже в такой дыре, как Арнхилл.

Хотя, разумеется, это было не единственной причиной, по которой я его выбрал.

– Все в порядке?

Я повернулся к прилизанному темноволосому мужчине, маячившему в дверном проеме. Майк Беллинг из риелторской конторы «Беллинг и Ко». Не местный. Слишком хорошо одет и слишком красиво говорит. Готов поспорить, что ему не терпится вернуться в свой офис в центре города и счистить коровье дерьмо со своих сверкающих черных ботинок.

– Это не совсем то, чего я ждал.

Его улыбка стала неуверенной.

– Ну, как мы и отметили в описании, это традиционный коттедж без большинства современных удобств; к тому же в нем некоторое время никто не жил…

– Похоже на то, – произнес я с сомнением. – Вы говорили, что бойлер на кухне? Думаю, мне нужно хорошенько прогреть это место. Спасибо, что показали дом.

Он продолжал медлить в нерешительности:

– Еще кое-что, мистер Торн…

– Да?

– Чек на предоплату.

– А что с ним?

– Я уверен, что это какая-то ошибка, но… мы его еще не получили.

– Серьезно? – Я покачал головой. – С каждым годом почта работает все хуже, не правда ли?