Автомобильный кран поднимал над деревьями железную будку с какой-то старой списанной машины, затем начал опускать ее во двор. Саша оделся и, выйдя из дому, поздоровался с дядей Васей. Тот работал начальником цеха на заводе и решил подарить им эту будку.

Сбежались соседи посмеяться над папой — зачем ему она, а Саша, догадываясь, что дядя Вася не знал, куда деть списанную будку, поинтересовался:

— Наверно, она мешала вам на заводе?

— Нет, — ответил дядя, — она простояла бы там до скончания века.

— У нас столько земли, — восхитился Саша с горечью, — что все эти будки могут дожидаться скончания века — и тут, и там…

Кран опустил будку посреди двора — и папа, и тетя Маша начали восторгаться, радоваться ей — с окошками, лесенкой и надписью: люди. Папа открыл дверь, чтобы соседи заглянули. Они поднялись по лесенке, изумляясь, а тетя объявила, что ей сейчас будет где хранить муку и крупу — в железную будку не заберутся мыши. Еще в ней привинчены были к полу скамейки.

— Из них, — решил Саша, — можно устроить кровать.

И он стал в этой будке спать. Все равно в мешках тети Маши завелись мыши. Саша, просыпаясь, слушал, как они попискивают, и думал о девушке, которая не могла его полюбить. Рано утром, когда Ася спала, он уезжал в город, но вечером спешил назад. Девушка ожидала его, и он был рад, что она его ждет. Так прошло лето, и наступила осень. В железной будке стало холодно спать, и Ася, когда отправились подальше на речку, наконец поцеловала его.

— Мне кажется: вот-вот уже, надо немножко подождать. — И вздохнула: — Как трудно ждать!

Назавтра Саша сел на велосипед и поехал по деревне. На лавочках сидели старики, и когда он, останавливаясь, спрашивал у них, где продаются дома, — показывали: и там, и там, и этот, и вот этот тоже. Дома продавались через один, и чем дальше Саша ехал, по другим деревням, — все больше там продавалось домов, и — земля там была зеленее, а небо голубее, чище, звонче; все становилось ярче — как в детстве; он будто въезжал назад, обратно, в свою жизнь, и — удивлялся; становилось все тише и тише — и солнышко грело сильнее. И когда Саша запел — навстречу попался босой мужичок. Саша спросил и у него про дома.

— Пошли, — мужичок нес в руках начищенные сапоги, — как раз я иду в ту сторону. Покажу.

С утра он успел выпить и, может, рассчитывал, что хозяева дома, который продается, еще дадут ему, а может, после нескольких рюмок доброта его переполняла; он готов был услужить каждому. Когда подошли к большому дому с крылечками со всех сторон, с балкончиками, — они сразу же понравились Саше. Вышла хозяйка и показывала комнаты как бы нехотя, с недовольством, и Саша услышал за спиной, как она прошептала босому мужичку:

— Кого ты привел? Кто это на велосипеде приезжает покупать дом, да еще такой? Ты что — совсем уже? — укоряла она его. — Что это за сапоги?

— Купи! — он предложил.

— Разве ты не видишь, — хозяйка его будто не услышала, — что этот не купит.

Мужик сразу же загрустил, и, когда пошли обратно, Саша почувствовал себя виноватым перед ним и, ведя в руках велосипед, пытался разговорить беднягу — только сам перенял грусть; проходили мимо церкви — зашел в нее и поставил свечку.

Когда приехал домой, тетя Маша отдыхала после обеда. Увидев Сашу, она поднялась и сообщила ему:

— Мне приснилась твоя бабушка в светлом платье с мальчиком. Ожидать надо чуда, — добавила тетя, — потому что в светлом платье.

Саша не сказал ей, что поставил в церкви свечку, и спросил у тети:

— Разве вы знали мою бабушку?

— Да, — покраснела тетя Маша. — Твой папа привозил меня, когда еще не познакомился с твоей мамой.

Стало жалко тетю, и Саша подумал вслух:

— Какое в нашей жизни может быть чудо?

Назавтра в город с ним поехал папа. Ему зачем-то понадобилось свидетельство о смерти дедушки, которое потеряли, а может — его никогда и не было, и сразу пошли в загс. Там выстроилась длинная очередь.

— Сынок, — заметил папа, — у меня сегодня день рождения.

Саша догадался, что папа не за свидетельством поехал, а выпросил у тети Маши деньги и решил отпраздновать в городе день рождения. Саша вспомнил сон тети Маши и разгадал, почему бабушка в светлом платье с мальчиком. Папа отлучился на полчаса и вернулся выпивший. Настроение у старика приподнялось, и к тому же между серыми зданиями учреждений выглянуло солнышко. Папа все больше радовался, и Саша рядом радовался. Перед ними в очереди переминались парень с девушкой — решили подать заявление, чтобы пожениться, и, когда парень отлучился — тоже, наверно, за бутылочкой, — Саша дернул девицу за рукав.

— Вот интересно, — заметил он, — мы свидетельство о смерти берем и — радуемся, а вы — вроде бы на такое жизнеутверждающее дело заявление подаете — и загрустили.

Девица очень призадумалась, выслушав Сашу, а когда пришел жених, — оттопырив назад большой палец, она показала за спиной:

— Смотри, эти — свидетельство о смерти берут и — радуются, а мы… — и она уже ничего не могла добавить; как раз их позвали писать заявление.

На улице все ярче сияло солнце, и Саша не удержался — выбежал вздохнуть; пока огляделся — тусклая пелена заволокла небо. Едва не вскрикнул, не ожидая увидеть Асю — она же осталась в деревне, и — обрадовался, шагнул к ней, но девушка испугалась, и он догадался, что это ее сестра-двойняшка.

У него было такое лицо, что эта девушка невольно остановилась. Саша вспомнил, как ее зовут, и прошептал одними губами ее имя. Сначала Аля засмеялась, будто они давно знакомы, и вдруг посерьезнела, поняла: все это не просто так, и внимательно посмотрела на Сашу, а он глаз с нее не сводил, почувствовав, что и она вдруг захотела того, чего он захотел, и ей страшно.

За кирпичными, в несколько этажей, домиками начались деревянные; между ними зарябила в ветреный день река. Еще чуть пройти — и можно оказаться наедине. Сквозь ржавые скелеты автомобилей проросли кудрявые кустики, за ними насыпаны горы битого стекла. На берегу горели костры. Вокруг прокопченные у огня бродяги пили вино, а другие спали, готовые свалиться в воду. Стараясь не смотреть на бродяг, Саша с Алей побежали от костра к костру, но тропинка круто начала подниматься; едва вскарабкались на гору, и — внизу опять костры до самого моста. Ноги с горы запрыгали сами; перебравшись через шоссе, Саша с Алей увидели низкий берег, затопленный водой, и побрели назад. Почувствовав изнеможение, посидели у пыльной дороги, наблюдая за гудящими машинами, когда хотелось сладкой тишины, как на кладбище.

Поднялись и опять пошли, и опять обессилели — как раз у ресторана. Рядом парк, перед рестораном цветник — в нем увядшие астры; дорожки чисто подметены. Саша с девушкой осторожно забрели в ресторан и сели за столик. Оба первый раз в ресторане; раскрыли меню и стали читать — но не так чтобы очень заинтересовавшись, а чтобы убить время — есть совершенно не хотелось, и когда подскочил официант, Саша пробормотал, что еще не выбрали. Официант, конечно, сообразил, кто перед ним, и, ухмыльнувшись, отошел.