Пока тетя рассуждала, на небо наползла туча и готов был брызнуть дождь. Они поспешили вернуться на вокзал, но зря спешили — туча рассеялась, когда в зале ожидания посмотрели в окно. На скамейке напротив сидела конопатая женщина в шляпе с пером и с маленькой девочкой на руках. Тетя Дуня стала разговаривать с ней, а Коля понял, почувствовал, что ничего лучшего, чем на реке, уже не будет никогда. Ему все же удалось сохранить восторженное настроение, и — если не мог никого осчастливить, то пожелал хоть кому-нибудь сделать приятное, и — не знал, что сделать такое, и — заявил женщине в шляпе с пером:

— У вас смешная шапка!

— Посмотри на свою, — пробормотала конопатая женщина.

Тетя Дуня поинтересовалась у нее, куда она едет с дочкой.

— Я репетирую, — ответила эта женщина.

— Как это? — не поняла тетя.

— Собираюсь на отдых в Турцию, — начала объяснять конопатая. — Мне надо ехать на одном автобусе, на другом, затем на поезде, и я решила отрепетировать, чтобы не опоздать к самолету. — На лице ее появилось как бы предожидание счастья, и тут же женщина взгрустнула, ощутила, какое в жизни все хрупкое. И она созналась: — Я надеюсь встретить на курорте мужчину, а то у нас в деревне ни одного не осталось.

— Едете в Турцию с девочкой? — еще спросила тетя Дуня.

— Да, — кивнула женщина пером, — мне не с кем ее оставить. Смотрите! — воскликнула она. — Влюбился! — и, показывая на Колю, засмеялась.

Размечтавшись о Турции, мальчик опомнился, что смотрит с завистью на девочку, и покраснел.

— А я еще помню старый вокзал, — неожиданно и с грустью тетя Дуня возвратилась к прежнему разговору, и женщина в шляпе с пером перестала хохотать, вспомнив деревянный вокзал, — конечно, он был лучше нынешнего; тут маленькая девочка у нее на руках засмеялась.

— Что случилось? — удивилась конопатая мама, но ее дочка не могла так сразу перестать хихикать. — Чего ты? — еще раз женщина, недоумевая, спросила у нее, и тогда девочка ответила:

— Смеюсь вслед за тобой.

Наконец объявили посадку на поезд. В зале ожидания все зашевелились, поднялись со скамеек и потянулись к выходу на перрон. Конопатая достала билет, и тетя Дуня посмотрела — у них оказались разные вагоны, и на перроне женщины попрощались. По рельсам катился состав; на подножке рабочий в оранжевой куртке свистел в свисток. Коля начал считать вагоны, но ему почудилось, будто кто-то его позвал, и он сбился, оглянувшись, и еще оглянулся. Поезд остановился, отразившись в окнах вокзала, и в одном из них мальчик едва узнал себя в новом костюмчике.

На перрон шагнул проводник, взял у тети билеты; не успел как следует рассмотреть — вскочил обратно в вагон. Поезд покатился назад; в другой раз проехал мимо рабочий на подножке со свистком. Состав остановился, дернулся, опять приближается, но теперь проехал дальше. Тетя Дуня схватила мальчика за руку и потащила за собой. Проводник вышел из вагона, снова взял билеты, и Коля, запрыгнув за тетей в вагон, почувствовал, как пахнет в нем лошадьми.

Всю дорогу, зажав пальцами нос, мальчик пытался представить себе Турцию, но у него ничего не получалось, а за окном до самого Куксинска тянулся лес — от стволов деревьев и от столбов зарябило в глазах. Город начался с покосившихся заборов; за ними прогнулись крыши. Сквозь одну из них проросло огромное дерево — его нельзя было спилить: падая, оно бы разрушило все вокруг. Поезд загрохотал на мосту — внизу пролегала улица и тут же поворачивала вдоль железной дороги. За этой улицей — еще одна; по ней быстрее поезда мчались автомобили. Коля не успел опомниться, как над вагоном нависла крыша вокзала. На перроне мальчика и тетю Дуню ожидала мама с толстым дяденькой. Тот подал руку и представился:

— Николай Яковлевич.

Мальчик тоже протянул ему ладошку, однако не назвал себя, потому что не знал своего отчества. Затем, устроившись в троллейбусе у окошечка, вытаращил глаза, чтобы успеть ухватить всю суету на улицах, и, когда ему показали школу, где будет учиться, — хотя учиться не хотел, — не мог выразить восторга.

Сразу же Николай Яковлевич решил сводить их в ресторан, и они, стараясь не показывать своего затаенного нетерпения, попали в огромный зал, где расставлены полукругом столики — между ними танцевальная площадка; потолок подпирали колонны — у одной из них ступеньки винтом, и там — наверху, над залом, устроена была музыка в черных ящиках, и — как ударял в них барабан, пол вздрагивал под ногами. Коля растерялся, однако и мама, и даже тетя Дуня ошарашены были великолепным убранством и, когда уселись за один из столиков, не могли слова выговорить. Николай Яковлевич поглядывал на них, довольный, что устроил такое развлечение, и только с появлением официанта женщины пришли в себя и принялись обсуждать, что заказывать. А Коля удивился, что несмотря на всю эту роскошь здесь пахнет, как в вагоне.

Официант поспешил на кухню, а мама, в который раз озираясь, заметила:

— Почему в этом ресторане кроме нас — никого?

— Его не так давно открыли, — пояснил Николай Яковлевич, — не все еще знают. — И шепотом добавил: — Здесь раньше находилась конюшня, а когда ее переоборудовали в ресторан, кто-то распустил слух, якобы тут пахнет лошадьми, но я, например, ничего не чувствую.

Женщины заявили, что это вздор: никакими лошадьми не пахнет, а Николай Яковлевич стал вспоминать свою последнюю поездку в деревню, но тетя Дуня перебила его:

— Давайте говорить о веселом! — И тут же сама начала, какие были в другие времена деревянные вокзалы, и от ее задумчивого голоса повеяло еще большей печалью, а когда вспомнила про дощатые тротуары, стало уж совсем невыносимо.

Николай Яковлевич решил поторопить официанта и направился искать кухню. Воспользовавшись случаем, мама поинтересовалась у тети Дуни про жениха:

— Ну, как он тебе?

— Я не знаю, что и сказать, — пожала тетя плечами. — А кого ты найдешь лучше? — пробормотала она, вспоминая свою неудачную жизнь.

Когда Николай Яковлевич стоял перед какой-то дверью и будто подглядывал в щелку, — даже и не подглядывал, а хотел посмотреть, но не решался, — к столику подскочил официант с подносом и начал расставлять тарелки. Проголодавшись, женщины и мальчик набросились на еду, а Николай Яковлевич по-прежнему стоял в другом конце огромного пустого зала, буквально уткнувшись носом в дверь, и, казалось, сошел с ума. В ресторане выключили музыку, и когда в мертвой тишине мальчик и женщины управились с едой и подняли глаза, — мамин жених все же осмелился войти куда-то, а они даже не услышали, как скрипнула дверь. Без мужчины сделалось жутко среди роскоши, и женщины решили послать за ним мальчика.

Коле очень понравилось это поручение, но когда он, перебежав через танцевальную площадку, приблизился к этой двери, — почувствовал приятный холодок из щели и догадался, почему Николай Яковлевич так долго стоял здесь, и — мальчик понял: если мгновение промедлит, остолбенеет точно так же, как мамин жених, и, не задумываясь, толкнул дверь.