Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А она все говорила, нервно помахивая рукой с потухшей сигаретой:
– Он говорит одно, а делает другое. Я много чего вытерпела…
– Погоди, – перебил ее Паша. Он уже допил свой кофе, и теперь во рту высыхал вкус дешевой растворимой бурды, сладкий и горелый. – Мне нет дела до всех этих подробностей. Пойди к своим друзьям-подругам, отсидись у них.
И тут, к растущему раздражению алчущего Пашки, зазвонил дверной звонок. Он сразу решил, что это Лилька, и пришла она, как всегда, со своим любопытством и тарелкой горячих пирожков.
Он открыл дверь, намереваясь перехватить воображаемую тарелку, одновременно не пустив благодетельницу в свое логово. Однако в дверном проеме вместо невысокой Лили стояли два крупных мужика в одинаковых серых пальто. Паша только и успел мяукнуть: «Вам ко…», как его решительно задвинули входной дверью в узенький коридорчик, а потом и вовсе ухватили за шиворот.
– Где Эля? – спросил один из мужчин. – Бармен сказал, что она ушла с тобой!
– Кто? – хрипло переспросил Пашка. Инстинкты человека, побывавшего в мордобойных ситуациях не единожды, подсказали не сопротивляться.
– Жена моя где?
Из кухни в комнату метнулась отчаянная тень.
Мужики бросили Пашку и рванули за ней. Паша потряс головой и пошел к месту действия. Там разворачивалась мелодрама: гостья Павла, белая как полотно и натурально стучащая зубами, забилась в угол, а посетители наступали на нее, выговаривая в два голоса:
– Немедленно возвращайся домой! Знаешь, что тебе за это будет?!
Внезапно девушка вскочила. Паша с изумлением заметил, что она делает рывок к окну, словно позабыв, что находится на седьмом этаже!
Один из мужчин ловко преградил ей путь. Она, вскрикнув, приостановилась, и тогда он ударил ее наотмашь по лицу. Девушка отлетела на добрых два шага, с силой врезавшись в стену, безвольно стекла на пол. На выцветших обоях осталось кровавое пятно.
– Эй! – возмутился Пашка. – Нельзя же так!
Ударивший Элю ничего хозяину квартиры не ответил. Он аккуратно подобрал полы своего пальто, склонился над девушкой, лежащей, будто тряпичная кукла, облитая кетчупом.
– Ничего, – сказал он, поднимая ее на руки. – Отойдет!
Второй тип в сером пальто обернулся на Пашину гневную реплику.
– Вы простите нас… – сказал он совершенно иным, крайне вежливым и деликатным тоном. – Можно вас на пару слов?
Паша не мог оторвать глаз от безвольной женской руки. Его возмутила эта грубая и беспощадная расправа. Но, осадил он себя, в сущности, какое ему дело?
– Видите ли, – снова заговорил мужчина. Павел оторвал взгляд от светлого пятна волос, растаявшего в полутьме коридора, и поднял глаза на собеседника. Лицо этого человека явно привыкло менять свои выражения быстро и убедительно. – Видите ли, это семейное дело, так сказать. Эля немного не в себе. Так вот, мы нашли для нее хорошего специалиста, а она убегает, не хочет лечиться. Это все очень тяжело и хлопотно, понимаете? – Он достал из кармана тяжелый, блеснувший желтым металлом портсигар и одним гусарским жестом откинул крышку перед самым носом Павла. – Я просто хочу попросить вас не рассказывать никому о том, что произошло, и вообще о том, что Эля была у вас. Мы договорились?
Паша сделал вид, что портсигара не заметил, ему было неприятно. Мужчина расценил выражение испитого и помятого лица парня по-своему.
– Вот, возьмите! – Вместо портсигара перед Пашкой возникла веселенькая зелененькая бумажечка.
Он брезгливо наморщил нос, усыпанный рыжими веснушками, и, поворачиваясь спиной к протянутой купюре, сухо сказал:
– Катитесь отсюда.
У ларька Паша нарвался-таки на встречу с Лилей. Увидев кузину, он вздохнул: их отношения с сестрой всегда были сложными. Проблема заключалась в излишней болтливости Пашиной двоюродной сестры.
Самый яркий случай, иллюстрирующий ситуацию, произошел в третьем классе. В свои десять лет Пашка увлекся пиротехникой. В те времена петардами на улицах не торговали, приходилось самостоятельно раздобывать порох, селитру, спички и прочие расходные материалы. К тому же надо было самому изготавливать боеприпас, рассчитывать пропорции составляющих так, чтобы достичь максимальной боевой мощи снаряда. Паша в этом деле был талант – его самодельные бомбы взрывались круче всего.
Вот однажды и бабахнуло… На первом этаже их жилого дома повылетали несколько стекол, жильцы страшно перепугались. Пашка понял, что надо ложиться на дно. Зато Лиля была в курсе Пашкиного подвига и очень гордилась своим талантливым братом. Благодаря ей Пашку изобличили, и ему здорово досталось.
Потом Лилька ляпнула в школе, что Паша влюблен в Инну Мордовцеву, и все над ним смеялись. Потом кузина разболтала про курение за зданием школы…
Сейчас Лиля была располневшей домохозяйкой при муже-бизнесмене: любимые дети, полон рот забот, сериалы, парикмахерская и магазины. Пашина дорогая тетя Слава отзывалась о ней: «Если о женщине говорят, что она хорошо готовит, значит, больше о ней сказать нечего!»
Лиля, как и тетя Слава, любила Пашку и пыталась о нем заботиться. Паша, как мог, отбивался. Вот и сегодня у ларька он уже приготовил пару отражающих заботу фраз, но они не пригодились – Лиля была чем-то подавлена. Заметив это, он сам остановился перед ней.
– Ты чего такая грустная?
Кузина подняла на него покрасневшие глаза.
– Да так, – голос звучал непривычно вяло, – у мужа неприятности. И еще в аварию попал…
– Серьезно разбился?
У мужа Лили, Звонарева, был цех по производству мягкой мебели. Еще у него был бзик на автомобилях в стиле ретро, он имел пару редких и весьма ценных динозавров, участвовал во всяких выставках и автопробегах, где собирались такие же чокнутые на рухляди энтузиасты.
Учитывая последнее обстоятельство, Паша задал и второй важный вопрос:
– На чем ехал?
– На «порше» своем любимом. Управление отказало…
Она пояснила, хлюпая носом, что Звонарева подвел «Порше-911» 1963 года производства.
– Леше и ноги переломало, и ребра! Чудом жив остался. – Лиля расплакалась навзрыд. – Так мало что он разбился! – продолжила Лиля. – Оказывается, Леша вез при себе в машине чужие деньги, а после аварии они пропали. Там очень много денег было, очень! И Леше теперь только и остается, что цех свой продавать. Уже и покупатель есть. Сразу мухи налетели! – Она вдруг взяла Пашу за рукав. – Пашка, а может, ты нам поможешь?
– Чем это еще? – пробормотал он, пытаясь мягко освободиться от ее маленькой, цепкой в отчаянии руки.
– Ну как же! Ты же в милиции работал, ты же сыщик! Может, попробуешь эти деньги найти?! Мы заплатим, хорошо заплатим. Тебе бы я доверять могла…
При одной мысли о том, чтобы вернуться в настоящую жизнь, взять на себя ответственность за чьи-то судьбы, Паша испытал тяжелейший приступ тоски.