Полицейский вышел из комнаты, так яростно хлопнув дверью, что Бастер изумленно гавкнул, подбежал к двери и принялся энергично в нее скрестись.

— Успокойся, Бастер, — сказал Фатти, опять опускаясь на тахту, и повернулся к ребятам. — Ну, что скажете об этих записках? Довольно интересно, правда?

Ларри подобрал записки с пола и положил их на стол. Друзья внимательно следили за его движениями.

— Снова поработаем сыщиками, да? — жадно спросил Ларри. — Гун, похоже, на этом деле крест поставил. А мы как? Возьмемся?

— Еще бы! — воскликнул Фатти. — Мы начинаем новое расследование!

Мистер Гун ехал домой очень разгневанный. Как этому толстому мальчишке удается все время брать над ним верх? Но все же на этот раз констебля не покидало ощущение собственной правоты. Сопляк выдал себя с потрохами, когда переоделся рассыльным мясника. Такую штуку он уже как-то проделывал — это его и подвело. Ладно, пусть отнекивается — а Гун может теперь уведомить миссис Хикс, что с записками он разобрался и кое-кому уже не поздоровилось!

Швырнув велосипед у забора, Гун прошел в дом. Миссис Хикс мыла на кухне пол, который весь переливался мыльными разводами.

— А, вот и вы, сэр, — начала она. — Я как раз хотела вам сказать, что мне нужна новая половая щетка. Посмотрите сами — эта совсем стерлась, щетина вся повылезла, и не могу же я…

— Так вот, об этих записках, миссис Хикс, — перебил ее мистер Гун. — Рад вам сообщить, что их больше не будет. Я только что толковал с типом, который их писал — ох, и испугался он, скажу я вам, и выложил мне все как на духу. Но я решил на первый раз быть с ним помягче, отпустил его… Так что с записками покончено!

— А вот и нет, сэр. — Миссис Хикс с трудом поднялась с колен и встала перед ним, опираясь на мокрую половую щетку. — Боюсь, сэр, что вы ошибаетесь. Я нашла еще одну записку, сэр, как только вы уехали!

— Не может быть, — ошарашено покачал головой мистер Гун.

— Еще как может, сэр! Да еще в таком странном месте. Я бы ее и не заметила, если бы не молочник.

— Молочник? Так это он ее нашел? — изумился Гун. — Где же она была?

— Торчала из пустой молочной бутылки, сэр, которая стояла на заднем крыльце, — сообщила миссис Хикс, наслаждаясь удивлением полицейского. — Молочник взял бутылку и, само собой, сразу же увидел записку.

Мистер Гун тяжело опустился на стул.

— И когда эту записку подбросили? — спросил он. — Может быть, тогда же, когда и остальные, скажем, когда сюда заходил рассыльный мясника?

— Да что вы, сэр! Я выставила бутылки на крыльцо всего за несколько минут до прихода молочника. А перед этим, сэр, я их вымыла! Я всегда мою бутылки, сэр, никогда не отдаю их молочнику грязными, не то что некоторые, о ком я и говорить не хочу… Джо — это наш молочник, сэр, — всегда приходит минутки через две-три после того, как я их помою и выставлю, приносит вашу пинту молока, сэр, и забирает пустые бутылки.

— И когда он пришел, в бутылке была записка? — Мистер Гун никак не мог в это поверить.

— Ну да, сэр. И молочник, он, значит, и говорит: «Эй, а что здесь делает это письмо? Тут написано: „Мистеру Гуну“!» Я и забрала его, сэр, и теперь оно лежит у вас на столе.

— А в какое точно время молочник отдал вам записку? — безнадежно спросил бедный мистер Гун.

— Около двадцати минут назад, сэр, — ответила миссис Хикс.

Гун застонал. Двадцать минут назад он был у Фатти в гостиной. Все пятеро друзей сидели вокруг него и, разумеется, засунуть записку в бутылку никто из них не мог. Как ни крути, а Фатти был вне подозрений.

— Вам что, не по себе, сэр? — встревожилась миссис Хикс. — Может, чайку выпьете? Чайник уже кипит.

— Чайку? Да, пожалуй, — отозвался Гун и проследовал в свой маленький кабинет. Там он тяжело опустился на стул.

Ну и что теперь делать? Фатти, выходит, тут действительно ни при чем. И все же кто-то шныряет вокруг дома и подбрасывает записки в самые неожиданные места… А он-то сдуру оставил все записки этим молокососам! Надо же было такое учудить! Мистер Гун так горько задумался, что рад был, когда его невеселые размышления прервала миссис Хикс, несущая на подносе огромную чашку чая.

— Я положила четыре кусочка сахара, сэр, — сообщила миссис Хикс. — И еще один рядом, на блюдечке. Вы ведь любите сладкое, верно, сэр? Да, так как насчет новой половой щетки, раз уж мы о ней заговорили, и…

— Ни о какой щетке мы не говорили, — отрезал мистер Гун. — Поставьте чашку, миссис Хикс. У меня очень важная работа, так что до обеда прошу меня не трогать.

Миссис Хикс удалилась, обиженно хлопнув дверью. Но не успела она пройти и пяти шагов, как Гун окликнул ее:

— Миссис Хикс, зайдите на минуту! Я хочу задать вам один вопрос.

Миссис Хикс вернулась, сохраняя на лице оскорбленное выражение.

— Чего изволите? — осведомилась она.

— Этот мальчик из мясной лавки… как он выглядел? — Гун все еще лелеял надежду, что рассыльным окажется Фатти. — И он что, действительно доставил мясо, которое вы заказывали?

— Ну разумеется, доставил! — воскликнула миссис Хикс. — Пару чудесных нежирных отбивных — как вы любите, сэр. Я ж вам уже говорила. И еще говорила, что не видела рассыльного, потому что была наверху. Но это точно был он. Я знаю его свист, и я слышала, как он болтал через забор с соседским мальчуганом. Это был Чарли Джонс, не сомневайтесь. А что вы к нему привязались?

— Ничего, ничего!

Мистер Гун совсем пал духом. Итак, это был самый настоящий рассыльный, а Фатти окончательно оказывался вне подозрений. Ему, Гуну, следовало сразу об этом догадаться, как только миссис Хикс в первый раз упомянула об отбивных. Откуда Фатти мог узнать, что Гун заказывал именно отбивные? Ну и дурака Гун свалял!

Тут его взгляд упал на послание, лежащее на столе. Все такой же дешевый квадратный конверт. Точно так же вырезанные из газеты буквы складываются в слова: «Мистеру гуну». Интересно, что там на этот раз?

0н распечатал конверт, но остановился, вспомнив слова Пипа об отпечатках пальцев. Пожалуй, стоит быть поосторожнее. Перед тем как извлечь листок из конверта, Гун надел свои зимние перчатки. Не так-то легко в толстых кожаных перчатках достать тонкий лист бумаги, но в конце концов Гун справился с этой задачей и выложил лист на письменный стол. Перед ним были такие же вырезанные из газет слова и буквы, наклеенные на полоску бумаги, которая в свою очередь была приклеена к листку.

«Почему ты не делаешь что тебе велено болван».

Гун побагровел. Кто же это сочиняет такие хамские записки? Ух, доберись только Гун до него!..

Он совсем забыл о своем чае, который уже остыл. Бедный Гун! Опять он попал впросак. Черт его дернул явиться к Фатти, да еще оставить ему все записки!