колесами по сплошной наледи. А еще элементаль не хотел сидеть внутри стен духовозки, поэтому наружу постоянно высовывалась его голова с крайне ехидной и довольной мордой. Так мы и подкатили к моей остановке: вагончик, слегка напоминающий карету, где на месте оглобель торчала голова рыжего лиса, и хор ругающихся пассажиров, припавший к окнам.

Но к домику, где снимала мастерскую и комнату, я все равно летела точно на крыльях.

Получилось!

В холле двухэтажного здания, которым владела госпожа Бевис, меня ждала коробка с материалами и записка из лавки. Поступил крупный заказ, и требовалось срочно разобраться с заготовками.

Напевая, я поволокла коробку в мастерскую.

Жизнь определенно налаживалась.

Оставив ношу на углу большого массивного стола, занимавшего центр комнаты, я приоткрыла окно, чтобы проветрить. Бросила в камин полено.

Саламандра, огненный элементаль госпожи Бевис, которого я, по ее словам, избаловала как последнюю кошку, а не ящерицу, тут же радостно накинулась на перекус.

Пока она ужинала, я сбегала к себе, отмылась от даров стадиона, переоделась в домашнее шерстяное платье. Сунула в карман «подарок» отца. Мельком глянула в зеркало и оценила проклюнувшиеся на носу веснушки. В городе снег, а у меня уже весна. Мама бы точно заставила выводить, а мне нравились солнечные поцелуи. Нравилось быть настоящей, живой.

А мама пыталась создать из нас с сестрой улучшенные копии себя в молодости.

В молодости мамулю считали одной из самых красивых девушек страны. Пророчили замужество за родовитым лаерном. Но она выбрала вместо дворянина папу – состоятельного и известного куда больше, чем некоторые захудалые дворянские семьи.

Мы не были лаернами, но мама считала, что ее дети должны быть не хуже отпрысков дворян. Брату повезло. Родительница озадачила его лишь правилами поведения. Дальше Бернарда воспитывал отец. А нас с Ненси – мама.

Сестричка была в восторге от всех этих этикетов, правильных подборов платьев в зависимости от времени суток… Устранения мелких «дефектов» внешности, которых у нее не имелось, но мама их с удовольствием находила.

Мне же просто хотелось изучать заклинания, колдовать.

К тому же мы с братом пошли в отца: прямой нос, овальное лицо, голубые глаза. Нормальная, вполне симпатичная внешность, но, по мнению мамули, обычная. И такой внешности обязательно требовалась изюминка или корзина изюма из чудес косметической магии, чтобы стать распрекрасной.

Естественно, ни я, ни брат обрастать «изюмом» не хотели.

Наверное, поэтому я подумывала подкрасить синие пряди специально, когда то, что уже есть на моей голове, отрастет…

Вернувшись в мастерскую и первым делом пошарив по ящикам шкафов, я отыскала тонкие светло-коричневые перчатки, напоминающие обычный дамский аксессуар. Незаменимая вещь в работе любого мага прикладной или бытовой магии. Они защищали руки от неприятных сюрпризов, связанных с чужими заклинаниями.

Но прежде чем приступать к работе, надо узнать все подробности, касающиеся нашего семейного проклятия.

Отложив перчатки, я вытащила прозрачную пирамиду. Дотронувшись до вершины пальцем, активировала.

Над столом тут же появилось сосредоточенное лицо отца.

– …Точное время появления проклятия правды в нашей семье неизвестно, – сразу с места в карьер начал родитель. – Предположительно десять поколений назад оно появилось у дочери главы семьи, она была вторым ребенком. Возможно, проклятие было наложено обманутым клиентом. Кем именно – не удалось выяснить…

А дальше отец сухо перечислил тех, кому повезло стать ходячим артефактом правды для окружающих. И себя.

– …Не только окружающие начинают говорить правду, проклятие заставляет быть правдивым хозяина… – вещала запись.

Дальше шли подробные перечисления того, чем именно это может быть чревато. Скандалами, судами, разводами… С браком, к слову, тоже была загвоздка: сила проклятия росла, если владелица выходила замуж. Даже обручение могло усилить проклятие. Поэтому мечты о счастливой жизни с прекрасным принцем придется оставить…

Обидно! Не то чтобы у меня толпа принцев под окнами сидит… но какая девушка не мечтает влюбиться? Я мечтала. И вдруг…

Дальше в записи перечислялись методы, которые перепробовали, чтобы снять проклятие.

Отец не солгал, сказав, что все испробовано до меня. Но верить в то, что выхода нет, я категорически отказывалась. В конце концов, магия не стоит на месте. Раньше не получилось, теперь выйдет! Надо только добраться до лучшего проклятийника в Фридхольме. А если и он не поможет, наше королевство не единственное в мире…

Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, я сходила к себе в комнату, оставила пирамиду с записями на тумбочке, сунула в карман напоминающую прозрачный леденец линзу: утром свяжусь с деканатом, узнаю, когда отправляться в институт теневиков.

Обратно в мастерскую вошла с желанием творить. И вытворять.

А вытворять мне предстояло много. Без малого пятьдесят основ под согревающие кольца ждали меня в коробке.

Неудивительно, что я немного заработалась…

И тихие трели ледяных элементалей, крохотных, напоминающих ледяных синиц духов, стали полной неожиданностью.

– Только не стол! – Я вытянула руку, но пальцы лишь скользнули по краю бумажного треугольника, запорхнувшего в приоткрытое окно.

Зимние духи, доставив почту, улетели.

Письмо с размаха грохнулось на только что доделанные заготовки для артефактов.

Круглые основы, напоминающие кольца, бодро посыпались со стола, не успевшие закрепиться искры огненной магии засверкали в воздухе. А треугольник плотной бумаги все скользил по столешнице, грозя уничтожить мою работу подчистую. Скользил и счастливо шуршал.

В душе росло радостное желание найти того, кто его прислал, и… заставить переделывать заготовки для артефактов! Все пятьдесят штук!

И кто у нас счастливчик?

Схватив письмо, я сердито покосилась на россыпь заготовок под ногами. Сломав печать, на которой был выдавлен мой адрес и имя, развернула бумагу, пробежала глазами ровные строчки. Поморгала, потому что возникли сомнения в собственной адекватности.

Все же соревнование и полсотни заготовок, после такого и император на пороге почудится!

Не помогло.

В свитке был брачный договор! Мой брачный договор. Согласно ему, я была глубоко замужем. Уже сутки.

Ну да – замужем! Отец скорее выкупит мне целый квартал домиков, чем выдаст замуж. Так что мимо, господа шутники!

Я скомкала бумагу и ловко закинула в камин.

Саламандра, скользнув по тлеющим углям, сцапала добычу.

– Приятного аппетита! – улыбнулась я, наблюдая, как ящерка с видом дегустатора пробует край моего брачного договора.

Пока она изучала закуску, я собрала с пола заготовки, сложила их на краю стола, осторожно переместила уцелевшие в шкатулку.

Как раз ставила ее на полку, как в камине закашлялась саламандра, а мне на голову с ехидным шорохом спланировал договор. Свернутая трубкой бумага стукнула по макушке и свалилась в руку, выбив шкатулку. Та со скорбным звяканьем приземлилась на пол.

Я с ненавистью уставилась на свиток, совершенно не помятый и даже ни капли не подгоревший.

Поставив шкатулку на стол, я снова старательно смяла договор. Достала из ящика стола зажигательную палочку и щербатую тарелку, высыпала из нее запасные детали. Установила ее на столешнице, сунула туда бумажный комок и подожгла.

Брачный договор вспыхнул ярко. Но радовалась я недолго. Пламя с хлопком погасло, плюнув мне в лицо облачко копоти. А целая и невредимая бумага с громким шелестом начала разворачиваться и распрямляться!

Это война!

Выдвинув ящики стола, я вытащила запасы артефактов.

Свиток не горел ни синим, ни обычным пламенем, не намокал, не становился пеплом! Только комкался. Но удовольствия от этого было мало: вредный кусок бумаги тут же распрямлялся.

Неизвестная магия охраняла его целостность. Похоже, шутник хочет, чтобы я дочитала и насладилась? Наслажусь. А потом найду автора этого пасквиля и устрою ему день жизни без бытовых заклинаний. Восстановлю естественную среду, так сказать.

Усевшись в кресло, я приступила к чтению.

Заключали брачный договор по всем правилам конспирации и седой древности. Личности подписавших договор от моего и имени жениха скрывала магическая пленка. Убрать ее можно было одним способом: встретиться со счастливым новобрачным и сложить вместе два договора.

А вот мой жених, напротив, являлся личностью известной.

Лаерн Стейн Борг, наследник древнего рода. Рода, считавшегося мертвым и внезапно воскресшего в лице этого самого наследника. Появился он аккурат ко дню, когда собственность лаерна должна была отойти короне. Это все, что я запомнила про того, чье имя мелькало в новостных колонках газет, которые я ради любопытства просматривала через линзу. Интересно, а ему тоже прислали письмо? Или мне радоваться в одиночку?

С удовольствием смяв договор, я забросила его в камин. Саламандра опасливо покосилась на бумагу, а та развернулась и легла на угли, будто в насмешку демонстрируя мне текст.

Не стоит издеваться над бытовыми магами, даже очень усталыми. Особенно теми, у кого морозный ветерок игриво шевелит занавески на приоткрытом окне, работая вместо бодрящей