–Арестовать бы тебя, – ласково произнесла брюнетка, – зайди попозже.

Она повернулась и ушла вглубь коридора. От сочетания нежности в её голосе и ярости в глазах Овсову стало не по себе. Грозный перестук каблуков удаляющейся женщины точно молотком вбивал гвозди болезненного напряжения в нервную систему Овсова. Его передёрнуло, плечи невольно съёжились. Рассеянно вспоминая розу, он попытался правой ногой нащупать следующую ступеньку, но не сумел этого сделать. Невдалеке загудел старый ксерокс и отвлёк Овсова от тревожных мыслей. Он вздохнул, потёр глаза и поднялся на второй этаж. Повернув направо, он прошёл мимо комнаты, заполненной рабочими столами и десятком суетящихся людей. Затем несколько закрытых дверей и, наконец, приблизился к цели своего визита. Он остановился перед большой металлической дверью светло-серого цвета и взялся за холодную ручку. Машинально посмотрел на расположенную чуть выше центра табличку «Г.Н. Пашарь начальник уголовного розыска» и зашёл внутрь. Дверь с шумом захлопнулась. Немного ниже первой таблички висела другая – «Д.Ю. Овсов старший оперуполномоченный уголовного розыска».

–Где тебя черти носят? – злому, недовольному лицу Геннадия Николаевича явно не хватило нескольких часов предутреннего сна. Красные глаза, слипшиеся ресницы, след на щеке от толстого уголовного дела, лежащего перед Пашарём, указывали на то, что последний пытался восполнить чары Морфея прямо за рабочим столом.

–Без трёх минут восемь – негромко ответил Овсов, указывая на настенные часы. Отщёлкивающий мгновения жизни прибор в виде пушистой ромашки висел справа от стола Пашаря. Его белые лепестки окружали жёлтый циферблат и трепетно охраняли два находящихся под ним портрета в фиолетовых рамках. Это были фото премьер-министра и президента страны. Один из них улыбался, зато у второго галстук отличался более ярким насыщенным оттенком.

Стол начальника уголовного розыска состоял из двух частей в виде буквы «Т». За прямоугольной ножкой этой буквы каждое утро просиживали оперативники нудные «пашарские» совещания, выслушивая очередные указания Геннадия Николаевича, больше смахивающие на бессвязный бред. Напротив харизматичных портретов выстроился ряд необходимой мебели. В шкафу хранилось то, что можно было показать всем сотрудникам милиции, в сейфе – только секретные документы. Правда, никаких загадок не существовало для двух обаятельных мужчин с высоких портретов, но они умели держать язык за зубами. Хотя, возможно, просто не могли разобрать корявый, безграмотный почерк Пашаря. Между сейфом и шкафом уместился мягкий диван из кожи красного цвета. Сидеть на нём не дозволялось никому. Справа от шкафа, в углу, рядом с дверью, стоял большой пластиковый вазон с настоящей карликовой пальмой. Это заморское чудо заставила купить и принести сюда деятельная жена Пашаря. Геннадий Николаевич лично, обливаясь потом и срывая волдыри, донес двадцатикилограммовый вазон с автостоянки до своего кабинета и аккуратно поставил в угол. Если бы не Ольга Степановна, круглолицая, прямоугольная и широко размахивающая руками мощная женщина, сопровождавшая своего супруга до его места работы, Пашарь, скорее всего, выкинул бы это растение ещё на подступах к УВД. Несколько зелёных лепестков на кривом стебле постоянно притягивали к себе негодующие взгляды начальника розыска и вызывали ухмылки его подчинённых.

Однажды, полгода назад, морозным зимним утром, во время очередного гневно-саркастического обращения Геннадия Николаевича к своим операм, обозначившего начало планёрки, в кабинете раздался звонок из дежурной части:

–Пашарь! Быстро хватай Овсова, и бегите к начальнику! С вас сейчас будут снимать скальп.

–За что?

–Сам знаешь.

Ощущая резкий приток адреналина в крови, сметая листки со стола, Геннадий Николаевич грузно вскочил, крикнул Овсову: «За мной!», и выбежал в дверь. В коридоре он налетел сначала на правый угол, затем на левый, больно ушиб плечо, и сбил с ног пожилую гражданку в белоснежной дублёнке. Развернувшись к возмущённой женщине, Пашарь закричал:

–Вы мешаете правосудию, я Вас сейчас арестую!

Перед посетительницей стоял мужчина среднего роста, с широким тазом и узкими плечами. Густые брови острым углом вонзились в переносицу. Зелёные глаза светились негодованием. Круглый обвислый живот прикрывала ядовито-оранжевая рубашка, затем он подтягивался ремнём и прятался в светло-голубые джинсы. Полные, короткие пальцы хватали воздух, как будто пытались что-то нащупать. Пашарь напоминал взбесившегося цыплёнка, готового затеять первую подростковую драку.

Очевидно, подобных петушков женщина видела не в первый раз, она нисколько не стушевалась, и, пружинисто подскочив, ринулась прямо в бой. Её морщинистый палец с рисунком жёлтого тюльпана на длинном ногте уставился Пашарю прямо в живот и двинулся вверх, напоминая скальпель, вскрывающий человеческую плоть.

–У меня украли болонку, и это Вы мешаете правосудию!

–Какую ещё болонку?

–Мою бедную Мусечку.

–Это Ваша дочь?

–Вы что, дебил? Это моя собака!

–А где же Ваша дочь?

–Какая дочь? У меня два сына.

–И кого из них зовут Мусечкой? Вы что, меня за идиота держите?

–Да! За две недели можно было найти всех болонок в России.

–Какие ещё две недели?

–Я писала заявление две недели назад.

–Мне писали?

–Нет, участковому.

–А при чём тут я?

–Вы мешаете правосудию!

–Да идите Вы… к участковому!

Подоспевший Овсов разнял раскрасневшуюся парочку:

–Что за дискуссия? Там начальник ждёт.

Не остывший от справедливого негодования Пашарь пролетел приёмную начальника УВД, громко пробурчав секретарше: «Нас ждут», и вошёл в кабинет непосредственного шефа.

–Вы по поводу болонки вызывали?

–Какой ещё болонки? – полковник Метелин оторвался от лежащего перед ним документа и недоумённо взглянул на подчинённого.

–Мусечки.

–Какой ещё Мусечки? Пашарь, ты не перегрелся?

–У меня идёт важное совещание. Меня послали за скальпом.

–Моим? – начальник УВД приподнял бровь и вопросительно посмотрел на Овсова.

С трудом сдерживающий улыбку старший опер пояснил:

–Дежурный сказал, что Вы нас вызывали.

–А при чём тут болонка?

–Ни при чём. Это личная инициатива Геннадия Николаевича.

–Инициатива – это похвально, но зачем ему мой скальп?

–Вообще-то, он свой хотел предложить. Жмёт, наверное.

–Сейчас я твой скальп сниму, – Пашарь бросил злобный взгляд на Овсова и преданный на начальство, – Товарищ полковник, по Вашему приказанию прибыли.

–Так что у тебя с Мусечкой? – Метелин строго посмотрел на начальника розыска.

–Ничего, я женат.