Весной 1959 года Гурченко приехала в родной Харьков к родителям. Она была на последнем месяце беременности и хотела родить ребенка на родине, в кругу своих домашних. Однако и там слава о ней была нелестной. Актриса вспоминает: «Когда я попала в роддом, роженицы разделились на тех, кто любит меня и кто не любит. После статей нелюбивших меня было подавляющее большинство. Пришлось уйти в другую палату…»

Наша героиня мечтала о мальчике (даже имя ему придумала — Марк, в честь отца), однако 5 июня 1959 года на свет появилась девочка. Назвали ее Машей.

Рождение ребенка не поставило крест на кинокарьере Гурченко, потому что дочь осталась с бабушкой и дедушкой в Харькове. Актриса продолжала активно сниматься, причем в фильмах, которые уже не имели никакого отношения к тем легким комедиям, в которых ей приходилось работать совсем недавно. Да и киностудии это были в основном не столичные, а периферийные. Так в начале 60-х она снялась в следующих фильмах: т/ф «Пойманный монах» (1960; Изабелла), «Балтийское небо» («Ленфильм», Соня Быстрова), «Роман и Франческа» (Киностудия имени А. Довженко, главная роль — Франческа Карродини), «Гулящая» (Киностудия имени А. Довженко, главная роль — Христина Притыка) (все — 1961). Последний фильм оказался самым удачным по части «кассы» — занял 13-е место в прокате, собрав 27,8 млн зрителей.

Единственным столичным режиссером, кто не побоялся пригласить тогда Гурченко в свою картину, оказался все тот же Эльдар Рязанов, который снял ее в небольшой роли (Лена) в своей комедии «Человек ниоткуда» (1961). А в год выхода фильма на экран (май 61-го) Гурченко имела прекрасную возможность сыграть у Рязанова главную роль и, вполне вероятно, взлететь на новую ступеньку в своей «звездной» карьере. Режиссер пригласил ее пройти пробы к фильму «Гусарская баллада». Однако та проба получилась скверной. Как вспоминает сам режиссер, Гурченко была почему-то несобранной, путала текст, играла крайне неуверенно. Но Рязанов не знал, что эти пробы совпали с тяжелым периодом в личной жизни актрисы, иначе он был бы к ней снисходительнее. А так ее поблагодарили за участие и сказали, что на роль она не подходит. В фильме снялась Лариса Голубкина.

Тяжелый период в жизни Гурченко был связан с переживаниями личного характера — ее первый официальный брак шел к своему логическому концу. Точка в нем была поставлена в 1962 году. Как напишет позднее сама актриса:

«Поразительно, как долго я не могла постигнуть, что, начиная с головы и кончая кончиками пальцев — отсюда и досюда, — человек не мой. Прекрасен, но чужой. Очень, очень трудно понять самой, а еще труднее объяснить другому, как кончаются долгие отношения. Страстно хотелось счастья, и это было мое несчастье…

До сих пор невозможно понять и поверить, что такому умному, тонкому человеку, самому выросшему без отца, легко далась фраза: „Ну что ж, она будет расти без меня… У нее ничего от меня не будет… собственно, это уже будет не моя дочь“. Испытание своей силы? Игра в мужественного супермена в двадцать шесть лет…».

После развода Гурченко досталась 13-метровая комната в общей квартире на первом этаже многоэтажного московского дома на одном из проспектов. Сюда из Харькова вскоре была привезена и трехлетняя дочка Маша, которая в столицу ехать откровенно не хотела. Со стариками она чувствовала себя куда как свободней и веселее. По словам актрисы:

«Боролись мы долго — кто кого. До изнеможения. Несколько ночей мы почти не спали. Тупо смотрели друг другу в глаза. И молчали. Потом враз обе, обессиленные, уснули. Я в кровати. Она в кресле. Из протеста не ложилась в кровать. Ведь кровать — это все-таки этап смирения. Кровать — это уже что-то окончательное. Ранним утром я открыла глаза. На меня был устремлен чистый и ясный взор моей ох какой загадочной дочери: „Мамочка, я хочу питиньки“».

В 1963 году Гурченко устроилась на работу в театр «Современник», один из самых популярных в стране. Попала она туда случайно. Как-то на улице она встретилась с актрисой Ниной Дорошиной, с которой однажды познакомилась на «Мосфильме». Как оказалось, Дорошина работала в «Современнике» (он тогда находился на площади Маяковского) и снимала ту же комнату в той же квартире, где несколько лет назад жила Гурченко. Дорошина и пригласила ее на работу в свой театр (Гурченко стала ее дублером в спектакле «Назначение»).

Летом того же года режиссер с «Таллинфильма» Юлий Кун пригласил Гурченко на главную роль в своем фильме «Укротители велосипедов». Партнером актрисы в этом фильме был Олег Борисов, с которым Людмила уже однажды встречалась на съемках фильма «Балтийское небо». В этой веселой музыкальной комедии, съемки которой проходили в Риге, они должны были изображать влюбленных. Как вспоминала актриса:

«Пробы не было. Меня вызвали, чтобы заменить опять же молодую, неопытную „зелень“. А то бы не попасть мне в картину в то время, да ни за что на свете. Картина была уже на полном ходу…»

Судя по мемуарам Михаила Козакова (он тоже работал в «Современнике»), его коллега Игорь Кваша в то время внезапно увлекся Гурченко, даже выбрал ее себе в партнерши в спектакле «Сирано». Во время гастролей театра в Саратове Кваша даже объявил друзьям, что собирается жениться на Гурченко, хотя в тот момент был уже несколько лет женат. Однако новой свадьбы так и не случилось: Кваша остался со своей женой, а Гурченко вскоре вышла замуж за другого человека.

Им оказался Александр Фадеев-младший — сын писателя Александра Фадеева и актрисы Ангелины Степановой. Он тоже был актером (закончил Школу-студию МХАТ), однако маловезучим. Из Театра Советской Армии, где он служил, его выгнали, после того как он отказался задержаться несколько лишних минут на репетиции.

Общая профессия так и не сможет объединить супругов. Их женитьба совпала со сложным периодом в карьере обоих — их редко приглашали сниматься. Но если Гурченко умела «держать удар», то Фадеев, увы, этим качеством не обладал. К тому же он приобщился к спиртному. По словам близко знавшего Фадеева-младшего писателя Александра Нилина:

«Фадеев ни в малой степени не интересовался ни литературой, ни искусством. Достоинства, несомненно ему присущие, лежали совершенно в иной области. Однако самое удивительное, что проявил он себя в полном блеске именно в кругу артистов и прочих деятелей художественного мира.

Ареной ничего не стоящего ему самоутверждения оказался ресторан ВТО, и в 60-е годы, когда автора „Молодой гвардии“ уже не было на свете, фамилия Фадеев практически ежедневно звучала, не перекрываемая громкостью других фамилий, находившихся в то время у всех на слуху…

Пока другие дети знаменитостей доказывали, он — заказывал. И не одной выпивкой и закуской ограничивался его заказ — он заказывал как бы музыку жизни, взвихренной вокруг занимаемого им ресторанного столика… Я обожал вместе с ним бывать в ВТО… Для официанток он безоговорочно был клиентом номер один. Ни один человек в мире искусства не умел с такой широтой тратить деньги в ресторане, как Шура. Это вполне искупало его абсолютную неспособность их зарабатывать. Годам к тридцати он остался вовсе без средств к существованию. И больше в ВТО не ходил: на халяву он не пил никогда…»