— Я хочу видеть это дополнительное соглашение.

— Разумеется.

Филипп вынул бумагу из внутреннего кармана пиджака. Франческа выхватила ее у него из рук и принялась читать. С каждой прочитанной строчкой лицо ее темнело.

— Это копия, а не оригинал, — сказал Филипп на тот случай, если ей вздумается порвать документ.

Франческа гневно сверкнула на него глазами.

— Я пять лет училась в юридическом университете. Я знаю, как выглядит копия.

Она сделала глубокий вдох и сжала руки в кулаки.

— Я не думаю, мистер Лоренци, что ваш трюк удастся, и не стану вашей марионеткой. Может, я и юна, но все же не ребенок. Этот проект для меня значит очень много.

— Понимаю, — спокойно отозвался Филипп. — Если вы и впрямь рассудительны, каковой себя считаете, то у нас с вами не возникнет проблем, а значит, не стоит переживать.

Ответный взгляд девушки мог бы растопить лед.

* * *

Франческа так разозлилась, что не могла говорить. Филипп же был абсолютно невозмутим — если его и раздражало ее молчание, то он не подал виду: просто работал за компьютером и ел бесконечные бутерброды. Потом нажал на какую-то кнопку на своем сиденье — и оно тут же превратилось в кровать. Франческа последовала его примеру, решив хоть немного вздремнуть. С того самого дня, как вертолет брата разбился, она спала урывками — и видела кошмары, от которых просыпалась в холодном поту и со слезами на щеках. Горе и чувство вины переплелись в один тугой клубок, что колючим комом засел в груди. Неужели прошла всего лишь неделя с того самого дня, когда позвонила мать с ужасной новостью?

Франческа опустила голову на подушку — и в первый раз за все время не начала плакать, потому что слишком устала. Она принялась думать о предательстве Даниеля — именно на него нужно было бы сердиться. Но Филипп подписал этот контракт, приведя его в действие. Будь она мужчиной, никто не стал бы попрекать ее неопытностью и хвастаться своим авторитетом. Ее возраст и пол всегда играли свою роль, будь то дела семейные или что-либо иное. Ведь она была младше Даниеля на целых десять лет, Пиеты и Маттео — на двенадцать. Двоюродный брат переехал к ним, когда она была еще малышкой. Разница в возрасте была слишком велика и не замедлила сказаться на том, как братья обращались с девочкой. Для отца она была принцессой, для матери — куклой, которую можно было одевать в яркие платьица и опекать. Даниель тоже постоянно с ней возился — приносил конфеты, дразнил, катал с подружками в своих бесконечно новых машинах. Она всегда была для него крошкой, такой и осталась. Только Пиета воспринимал ее всерьез — и Франческа очень была ему благодарна. Он никогда не обращался с ней как с куклой. Его одобрение было решающим фактором для юной девушки, и именно по его стопам она пошла в юриспруденцию.

Она резко села. Нужно позвонить Наташе и попросить ее аннулировать это глупое дополнение! И почему она не подумала об этом раньше! Франческа набрала номер — и, к ее удивлению, Наташа сразу же ответила. Голос ее был безжизненным и сонным.

— Привет, Наташа, прости, что беспокою, но мне очень нужно поговорить с тобой!

Франческа объяснила ситуацию так тихо, как только могла, чтобы не разбудить мужчину, спящего напротив.

— Прости, Фрэн, но я пообещала Даниелю, что не позволю отговорить себя, — сочувственно произнесла Наташа. — Это для твоей же безопасности.

— Но тогда я не смогу ничего сделать, ведь он будет оспаривать все мои решения!

— Он не может ничего оспорить.

— Может. Если решит, что для меня безопаснее быть где-то в другом месте или поступить так, а не иначе, то отменит любой мог шаг. Твое дополнение ему только в помощь.

— Разве это так плохо?

— Да. Он может помешать мне воплотить проект в жизнь, если я не буду его слушаться.

Наташа вздохнула:

— Прости, но я пообещала. Даниель очень беспокоится за тебя. Мы все переживаем. Смерть Пиеты… — Наташа умолкла на миг, затем продолжила: — Она стала тяжелым ударом. Филипп тебя убережет от поспешных решений. Прошу, постарайся понять. Мы лишь делаем то, что во благо тебе.

Если бы не горе, постигшее всю семью, Франческа закричала бы в трубку, что она прекрасно может и сама позаботиться о себе. Но это лишь бы показало, что она на взводе, а сейчас нужно убедить всех в обратном. Что ж, Даниель приложил руку к процессу и повлиял на невестку. С ним и нужно разговаривать. Если удастся доказать ему, что дополнение к контракту — излишняя мера предосторожности, тогда Наташа его аннулирует.

— Спасибо, — прошептала она в трубку.

Следующий ее звонок был Даниелю. Франческа не удивилась, когда тот не поднял трубку. Тем не менее она оставила брату сообщение — самым сладким голоском, которым только смогла произнести его. «Даниель, нам нужно поговорить. Позвони, как только получишь сообщение».

— Вам не удастся его переубедить, — донеслось с противоположной кровати.

Голос Филиппа звучал бодро. Ага, так, значит, этот негодяй не спал, а слушал ее разговор по телефону.

Откинув одеяло, Франческа встала.

— Удастся. Вот увидите.

Раз уж поспать не вышло, можно принять душ и приготовиться к посадке на Карибах.

* * *

Филипп завтракал и ждал, пока его упрямая попутчица выйдет из душа. Проведя девять часов в самолете, он чувствовал, что и сам не прочь освежиться. Через час они приземлятся в Агуадилле и пересядут на другой борт, что доставит их на остров Кабальерос — на встречу с губернатором.

Филипп прекрасно понимал враждебное отношение Франчески к себе. Он и сам не любил ни от кого зависеть. Служба в армии приучила повиноваться приказам — но это было неотъемлемой частью жизни любого солдата. В армии был свой порядок подчинения, и любое неповиновение могло привести к краху целой системы. Филипп понимал и принимал необходимость дисциплины, хоть и не всегда любил ее. Постепенно он взобрался по служебной лестнице наверх и стал тем, кто отдает приказы, — в его подчинении были сотни людей, чья служба была нелегкой и частенько забрасывала их в отдаленные уголки Земли. Франческе тоже нужно смириться с тем, что он в данный момент распоряжается ею. Ее безопасность сейчас — самое главное, и он не станет колебаться, если придется увезти ее из неподобающего места.

Наконец девушка появилась в салоне.

— Вы выглядите намного лучше, — произнес он. На ней отлично сидел темно-синий костюм в тоненькую белую полоску. Черная рубашка под пиджаком, обтягивающие брюки, темные волосы заплетены и уложены в узел на затылке. Модно, элегантно, но профессионально. В таком виде к ней определенно отнесутся более серьезно.

Слегка улыбнувшись, Франческа достала из ящика ноутбук. Филипп встал и потянулся.

— Пойду в душ. Поешьте, через час мы приземлимся.

Раздеваясь в душевой кабинке, Филипп напомнил себе, что, как бы Франческа ни выглядела, это не имеет значения, поскольку любые отношения с клиентами, кроме профессиональных, запрещены. Это не случайно было прописано во всех контрактах, заключаемых с сотрудниками его компании. Работа была сложной и всегда требовала способность мыслить трезво. Любые подозрения о том, что отношения между сотрудником и клиентом перешли грань, были основанием для увольнения. Будь она хоть самой Афродитой, он обязан держать дистанцию.