— Ооо! Бекер! — растянулся в поганой усмешке рот Хорхе, — ты же принесла мне деньги за прошлый раз, да?

— Слушай, брат, — почти простонала я — мне надо. Понимаешь? Умираю. Деньги будут. Будут. Потом.

— Бекер, ты знаешь правила, отдал долг, получил по новой, — как кот улыбнулся мексиканец, — хотя, я же не жестокий гринго. Ротик у тебя хороший. Пойдём-ка в кабинку. А там я ещё на недельку закрою глаза. И дам ещё!

Делать нечего. Придётся ублажать этого мудака. Я плюнула, бросила раскрытый рюкзак на пол. Перед тем как шагнуть в кабинку за Хорхе я обернулась и посмотрела назад. Рядом с рюкзаком в груде вывалившихся учебников и тетрадей лежала фотография. Я в трёхлетнем возрасте. Чёрт, я всегда таскала её с собой как талисман. Маленькая девочка с фото укоризненно смотрела на меня. Но было поздно. Я падала в пропасть. Вытерев покатившиеся слёзы я вошла в кабинку.

Но попала в салон трамвая. Двери закрылись и вагон раскачиваясь поехал дальше.

Глава 7. Дом

Трамвай набрал ход и вскоре тёмный тоннель закончился, плавно перейдя в череду невысоких холмов, заросших высокой травой. Рельсы проложены прямо по ней. Не знаю какие физические законы здесь господствовали и управляли этим миром, но вагон карабкался и спускался по таким крутым склонам, что я вынуждена изо всех сил вцепиться в переднее сиденье чтобы не упасть. При всём при этом не было заметно что для трамвая такое передвижение требует больших усилий.

Всё небо усыпано крупными яркими звёздами и несколькими лунами. Что это? Другая планета? Другая реальность? На эти вопросы не было ответов. Я всё ещё ничего не знала, но происшествие в школе что-то напомнило. Чёрт...Неужели это действительно была я? Или это была я но в другой, прежней жизни?

На следующем холме по пути движения что-то стояло. Дом. Обычный небольшой коттедж, которых множество в американских пригородах. Жилище менеджера средней руки и воспитательницы. Или медсестры. И похоже что это мой дом. Что он тут делает?

Трамвай качнулся и остановился прямо у входа. Двери с шипением и лязгом отворились. Что ж, осталось только выйти. Что я и сделала, ощутив как страх и негативные чувства охватывают меня. Странные флешбеки. Неужели я умерла и нахожусь в своём персональном аду?

В доме кто-то был, судя по свету, льющемуся из больших окон. Я нерешительно поднялась по ступеням крыльца и открыла дверь. Яркая вспышка света. Потом темнота. Впрочем, через некоторое время она рассеялась. Моя комната. Стены оклеены постерами из подростковых журналов с портретами кинозвёзд и музыкантов. Аудиосистема на полке. Шкафы с одеждой и книгами. Стол для учёбы с открытым ноутбуком. Я опять в теле черноволосой, в школьной форме и обутая в кроссовки лежу на кровати.

Плохое настроение. Не то что плохое. Отвратительное. Злоба и ненависть ко всему миру наполняют меня. Просто распирают до такой степени, что кусаю себя за запястье. Кровь сочится по губам и я немного прихожу в себя. Чёрт...Надо идти в школу.

Рывком встаю, чувствуя сильнейшую головную боль. Опять на отходосе... Поднимаю с пола рюкзак, быстро сбрасываю в него случайные учебники и тетради, рассыпанные на рабочем столе, выхожу из комнаты и покачиваясь спускаюсь по крутой лестнице вниз, в холл. Дверь в кухню открыта. Слышны негромкие разговоры. На зеркале у входа отражается мой облик. Апатия, уныние и ещё что-то жутко зловещее.

На кухне вся семья в сборе. Завтракают. Папа, мама и младшая сестра Дженни, тоже в школьной форме. При моём появлении разговоры стихли. Мама встала с своего места, улыбнулась и показала на свободное место.

— Боже, Мария, тебя звали несколько раз, садись, вот яичница с беконом, сэндвичи, молоко.

— Я не хочу, — буркнула я. — Мне в школу пора. Налей кофе.

— Кофе вредно для твоего здоровья! — возразила мама. — молоко или какао. Выбирай, милая.

— А я хочу кофе, мать твою! — заорала я. — Я не хочу сраное молоко и сраное какао! Мне в школу надо!

— Мария! — возмутилась мама, немного постояла, опустив голову и, заплакав, выбежала из кухни.

Папа укоризненно посмотрел на меня, встал, подошёл, и попытался обнять за плечи, но я вырвалась от него, села на пол, прижавший спиной к стене и заплакала.

— Мария... Тебя исключили из школы. В полиции хотят заводить дело об избиении одноклассника и учительницы. При тебе полиция вчера нашла наркотики. Ты погибаешь. Валишься в бездну. Мы не можем мириться с этим. Ты наша дочь. Сейчас мы поедем в специальную клинику для таких как ты. Так надо, малышка. Так надо.

Голос папы был спокоен но в то же время абсолютно властен и уверен. И возразить было нечего. Слёзы ещё больше полились из глаз. Я засунула руку в рюкзак в поисках чего то острого. Чего то нехорошего. Но среди учебников нашла лишь фотографию. Мне три года. Белое платьице и белые колготы. И ощущение запредельного счастья.

Вспышка света и я опять в трамвае. Тяжкие воспоминания начинают просыпаться во мне и я боюсь следующей остановки. Там должно произойти что-то ужасное.

Глава 8. Катастрофа

Трамвай резко нырнул с холма прямо в воду. Вокруг простиралось бесконечное море. Ровная как стёклышко поверхность синей воды до горизонта. По ней заходящее солнце прокладывало алую дорожку. В тёмном небе уже видно яркие крупные звёзды. И такая печаль ощутилась в сердце... Печаль по чему-то несбывшемуся, чему-то сказочно-недоступному. Она накрыла меня с такой силой, что я горько заплакала, закрыв лицо ладонями.

Море странное. Совсем неглубокое, до середины колёс трамвая. Он бодро бежал через водную гладь, оставляя за собой небольшие волны и клиновидный след, расходящийся до горизонта. Безбрежные тишина и покой рушились под напором вагона. А всё это наверное что-то да значило...

Через некоторое время на горизонте показалась остановка. Чистый белоснежный павильончик. Но и он стоял в воде. Трамвай не спеша остановился. Я немного посидела в страхе перед грядущим, но всё-таки встала и шагнула вниз. Вода тёплая. Такую я делала чтобы принять ванну.

Шагнув в неё с бешеным визгом провалилась под синюю поверхность. Пыталась схватиться за поручень трамвая, но почувствовала как мокрая ладонь скользнула по гладкой трубе и я ушла вниз, пуская пузыри